Эрик Симон - Беседы в пути

— Мм… не то чтобы я… — начал прибывший с Земли гость и, не закончив начатой фразы, продолжил: — Но, так или иначе, наблюдатели проходят ведь тщательную проверку. Это же, в конце концов, отборные кадры. Наверняка и вашему Хвитби разъяснили, что… да, что эксперимент необходим. Сегодня ведь ни для кого не секрет, что наиболее значительный фактор ненадежности в астронавтике отнюдь не техника, а неизменно сам человек. Мы просто не можем позволить себе угрохать столько сил и средств на такой проект, как первая интерстелларная экспедиция, без твердой уверенности в том, что он не пойдет прахом из-за человеческой несостоятельности. И потому необходимо с надежностью обеспечить, чтобы группа находящихся в полете людей представляла собой, э-э, социологически стабильную систему; а поскольку нельзя в столь дорогостоящем предприятии слепо идти на риск, то все и должно быть проверено заранее, не так ли?

«Кого он, собственно, желает убедить, меня или себя? — подумал психолог. — Или, может, он и в самом деле такой… словоохотливый? Ну да пусть себе поговорит…»

— А что первоначальных экспериментов для этого недостаточно, также вполне очевидно. Далеко не одно и то же, проводит ли горстка людей в изоляции года три-четыре, или сто пятьдесят человек — десятилетия, не так ли? Тем более в первом случае экипажу было известно, что при возникновении серьезной опасности они могут рассчитывать на помощь с Земли. Тесты такого рода не могли, естественно, дать исчерпывающих результатов, потому-то и оказалось необходимым опробовать психосоциологическую нагрузочную способность такой системы на втором, более высоком уровне!

— Разумеется, — послушно согласился психолог. — Испытуемая группа должна была по-настоящему верить в то, что совершает интерстелларный полет, если мы хотели провести эксперимент в чистоте. И ведь это, в конце концов, ради поистине великой цели, не так ли? Эксперимент служит подготовке настоящего полета. Что и было, я полагаю, разъяснено наблюдателю Хвитби?

— Да, конечно, — ответил психолог и подумал: «Хвитби в сравнении с ним был прямо-таки стоик. Хотелось бы мне взглянуть на этого субъекта в шкуре наблюдателя, за три минуты он трижды сказал «не так ли». Или уже четырежды?» — Во всяком случае, мы вправе из этого исходить, — продолжал он. — Все подробно разъясняется каждому будущему сотруднику станции, и сюда попадают лишь те, кто твердо убежден в необходимости этого.

«Или те, кому это, в общем-то, до лампочки, вроде нашего брата». Так, во всяком случае, было до сих пор.

— Мы позаботимся о том, чтобы так было и впредь, — заявил инспектор. — В дальнейшем мы еще скрупулезнее будем производить отбор, даже пользоваться при необходимости гипнотической блокадой. Если, конечно, и в самом деле ничего другого не останется. Естественно, на строго законных, то есть добровольных, основаниях. А вам придется каждые две недели выполнять тестирование по шкале Б, в том числе и среди наблюдателей. Письменную инструкцию вы в самое ближайшее время получите.

— Поговаривают, будто наблюдательские должности вообще упразднят? — с неопределенно-вопросительной интонацией произнес психолог.

— Ну, это, разумеется, чепуха. Вы и сами знаете, что, кроме спецреле в схемах сервороботов, мы на борту корабля никаких приборов для наблюдения не устанавливали: опасность обнаружения была бы чересчур велика. В тем большей степени нам приходится опираться на наблюдения с помощью периферийных систем; иначе мы совсем не имели бы представления о том, что происходит внутри корабля. Нет, нет, наблюдатели остаются. Но мы позаботимся о том, чтобы в будущем кто попало не мог но своему капризу открыть главный шлюз — изнутри это, понятно, и сейчас не так просто. Даже не вообразить, что могло произойти, справься Хвитби еще и с внутренней дверью шлюзовой камеры: все десятилетия труда над проектом — впустую! Не говоря о годах предварительной подготовки, об изматывающей, кропотливой работе в условиях строжайшей секретности… Этот человек просто сошел с ума — да, да, знаю, ваше заключение, я ничего такого сказать не хотел. Нет, как угодно, а я его не понимаю.

— Я тоже, — заверил психолог, — но так или иначе, а я рад, что через полгода меня уже здесь не будет. И, ей-богу, не хотелось бы мне присутствовать при том, когда откроют шлюз и те, внутри, все узнают. Но когда-то ведь это должно произойти.

— Это нас не касается, — сказал инспектор.

Через три недели после своего визита на космическую станцию инспектор принимал психолога в командном центре проекта «Звездолет», на Земле.

— Вы удивлены, что мы вас отозвали досрочно, — говорил он. — Однако, смею заверить, мы полностью удовлетворены вашей работой. Дело в том, что у нас есть для вас другое задание. Не согласитесь ли вы, скажем, возвратиться на станцию, но уже не в качестве психолога?

— В качестве кого же?

— Допустим, в качестве наблюдателя?

— Наблюдателя? Но я ничего в этом не смыслю. Я не обучен обращению с приборами, да и не думаю, чтобы это могло меня заинтересовать. Для человека моей специализации довольно однообразная работа. Весьма сожалею, но это не для меня.

— Должен все же сказать, что работа, которую мы предлагаем, не обычная работа наблюдателя. Говоря точнее, вам надлежит заручиться союзниками среди других наблюдателей, ну или вообще среди станционного персонала…

Жужжание зуммера переговорного устройства на столе прервало его на полуслове, и из динамика раздался голос:

— Прибыл ли уже коллега Санчес?

— Да, — ответил в микрофон инспектор, — я как раз начинаю знакомить его с нашим предложением.

— Информирован ли он уже о характере предложения?

— Нет, к этому мы еще не подошли.

— Прекрасно, поговорим об этом у меня в кабинете. Лучше всего прямо сейчас.

Раздавшийся щелчок оповестил о том, что невидимый собеседник разъединил связь, и инспектор вновь обратился к своему посетителю:

— Это был коллега Хвайт, руководитель нашего проекта. Разрешите проводить вас в его кабинет. Он хочет сам переговорить с вами. Прошу сюда, нам прямо.

Проходя по коридору административного здания, Санчес спросил:

— Что вы имели в виду, говоря о союзниках?

— Директор вам это сейчас объяснит, — ответил инспектор. — Вы должны повторить попытку Хвитби, желательно вместе с несколькими другими… Вот мы и пришли.

Они пересекли пустую приемную, и инспектор распахнул следующую дверь.

— Нет, нет, пожалуйста, вы. Знакомьтесь — коллега Хвайт, наш директор. Коллега Санчес.

Санчес, ничего не понимая, глядел на человека, поднявшегося при их появлении и теперь с улыбкой шагнувшего навстречу из-за письменного стола, приветствуя гостей.