Вероника Батхен - Крутится-вертится шар голубой

Тим отвел одноклассников в детскую и осторожно спустил бокс с верхнего яруса. Все по очереди потрогали холодные стенки, поглядели, как действуют кнопки, полюбовались снежными бурями и ледяными вершинами. После недолгих, но энергичных переговоров каждому из гостей разрешили разочек нажать на «Ветер». Мальчишки остались разочарованы — Тим видел их недовольные мины и перешептывание. Вряд ли одноклассники захотят дружить с жадиной. Но и травли не будет — он ведь выполнил обещание.

Едва дождавшись, когда последний гость пробурчит «Спасибо-до-свидания-Лен-Ванна», Тим бросился к себе наверх. Потепление запускалось так же осторожно и медленно — если поспешить, осыплются скалы и реки выйдут из берегов. Первыми от снега освободились острова близ экватора. До боли в глазах Тим вглядывался в изображение, но видел только остовы мертвых лесов и снулую рыбу. Бурый мох клочками свисал со скал, по пустой земле текли грязные ручейки. Неужели он сам погубил жизнь на Вьюге?

Этой ночью мальчику снились кошмары — иссохшие сороконожки танцевали вокруг него, кружились в хороводе, держа за плавники рыб с вывалившимися глазами. Мерзлые деревья горели синим пламенем, оставляя на земле уродливые пятна. Маленькие крабы щелкали клешнями и подпрыгивали — за что? За что? Два раза он вскакивал с криком, потом робоняня заставила питомца съесть таблетку и пришел глухой сон. Поутру Тим едва не проспал, Фед два раза стучался снизу, прежде чем разбудил брата.

Пацаны в школе больше не предлагали дружбы, но и враждебности не выказывали — все пошло своим чередом. На уроках Тим отвечал кое-как, на рисовании, к ужасу педагога, изобразил похороны сверчка. Завтрак есть отказался, обед отдал соседу. Безразличие охватило мальчика, он чувствовал себя преступником.

Дома Тим скинул ботинки в прихожей, не стал вешать куртку и убирать рюкзак — ну и пусть мама ругается, мне все равно! В комнате пнул кресло, смахнул на пол рубашки брата — а чего он разбрасывает? Ну вас всех, ненавижу!

Светящийся бокс стоял на своем месте, планета мирно вращалась. По привычке Тим тронул кнопки — как там живет белый пляж Камушки? Ничего не изменилось — лента берега, гладкий шелк спокойного моря, грозные скалы. Кое-где камни осыпались, обнажая гранитное ложе. Пустота и покой. Лишь песок кое-где шевелится — фиолетовый длинный червяк высунул к свету безглазую голову, изогнулся, словно осматриваясь, и тут же снова ввинтился в землю. Ползун наверняка был противной тварью, скользкой и ядовитой, но Тим обрадовался до слез. Он обнял плексигласовый куб, словно живого зверька, прижался щекой к теплой поверхности — у нас все получилось, хорошая планета, хорошая! Я никогда больше так не буду!!!

Еще два дня жители Вьюги не торопились показываться на глаза, даже мох еле-еле расползался по мокрым камням. А на третий — вдруг началась весна. Бурно тронулись в рост леса, зазеленели заливные луга, заплескались в волнах рыбы — и крохотные, еле заметные, и огромные, словно лодки. По пятнистому мху забегали длинноногие мохнатые пауки и разноцветные многоножки, гигантские черви упоенно объедали леса, а потом лопались, и из них вырастали фантастические колючки. Смотреть в куб оказалось куда интересней, чем пялиться в визор!

Каждый день Тим подсыпал соли, подливал воду, регулировал климат и проглядывал всю планету с плюса до экватора — что творится в его владениях, кто еще появился. Вот, откуда ни возьмись, взялись змеи, вот в южных болотах защелкали зубами чешуйчатые чудовища, похожие на крокодилов. Вот на маленьких островах близ экватора, тут же названных Земноводными, появились ползучие рыбы, вылезающие на берег, чтобы понежиться на свету. А вслед за ними выползли — да так и остались — большелапые круглые черепахи. Они ворочались, расшвыривая песок, сталкивались панцирями в драке, кусали друг друга за неуклюжие когтистые пятки. Потом ссыпались в море одна за другой. А наутро песок закипел — тысячи крохотных черепашек, шустро-шустро перебирая ногами, заспешили к воде. Счастливый Тим тихо смеялся, любуясь торжеством жизни. В этот день он опоздал в школу.

Первую двойку за год он принес, когда появились цветы. На континенте Мамерике в долине Бабушки синела целая цепь озер, переплетенных тонкими реками. И вдруг от одного к другому понеслось, вспыхнуло на воде хрупкое пламя розовых лепестков. Над ними в пропитанном светом воздухе затанцевали стрекозы. Тим был уверен — вот-вот из ниоткуда возникнут бабочки.

Встревоженная мама видела — сын потерял аппетит, мало спит, скверно учится. Фед не знал, что и думать — младший братишка перестал приставать к нему с вечным «ну поиграй!» и рисовать на страничках карикатуры. У папы, как всегда, не хватало времени — совещания, рейсы, планерки. Но и он наконец заметил — Тим уходит из общей жизни.

На весенние каникулы мальчику подарили билет в детский творческий лагерь в Ялте. Семь дней рисунков и музыки, плавания и игр на пляже, походов по горам и прогулок на настоящей яхте. «Поедешь один, как взрослый», — сделав значительное лицо, пообещала мама. «Поснимаешь мне горы — двадцать лет не был в Крыму», — попросил папа. Брат отозвал в сторонку, шепнул: «С девчонкой наконец поцелуешься». Вот еще глупость!

Взять с собой Вьюгу не разрешили, и Тим возражать не стал — вдруг уронит или украдут? Он попросил маму следить за боксом, каждый день активировать, подсыпать корм и ни в коем случае не трогать ни одной кнопки. Пообещал каждый день звонить и слать фотографии, ни с кем не драться, не купаться без взрослых, не играть на деньги, не… не… не… Собрать вещи было минутным делом, отказаться от маминых пирожков и конфет в дорогу — куда более долгим. Папа на флаере ловко облетел пробки, привез Тима на Курский вокзал и сдал с рук на руки проводнику. Через пять с половиной часов скоростной поезд прибыл в Симферополь. Тима, еще трех мальчишек и девчонку из Москвы подхватил улыбчивый и совсем молодой вожатый.

Ян — так звали веселого парня — залихватски водил воздушное такси. С облетом Медведь-горы, прыжком над морем, подъемом до облаков и скоростью, от которой закладывало уши. Перепуганная девчонка ухватила Тима за рукав и сидела, не говоря ни слова. Тощенькая, нескладная, похожая на большеглазого пета из мультиков. Громкое имя Ариадна совсем не подходило к такому ничтожному существу. Но от пальцев, вцепившихся в тонкую ткань, почему-то стало тепло.

Их расселили в комнатушки по двое, в соседях оказался унылый толстяк, постоянно что-то жующий. Все, что его интересовало, — жратва, четыре или пять раз в день кормят, дают ли фрукты, разрешают ли передачи из дома. Тим даже не стал запоминать его имя. В остальном оказалось неплохо — уютная койка, пододеяльник с разноцветными рыбками, питьевой фонтанчик, балкон, с которого видно море.