Сергей Комаров - Мысль виновного

Я смотрел на него как завороженный. Неужели это крохотное существо когда-нибудь вырастет? Неужели превратится в такого же мальчишку, каким был сейчас я сам? Он будет дразниться, я натру ему уши, а он побежит ябедничать маме… Даже не верится… И он мне станет самым дорогим. Я буду заступаться за него и помогать делать уроки.

— Возьми братика на руки, — ласково сказала незаметно подошедшая мама.

Мне вручили удивленно смотрящего прямо на меня Сережку, и я обмер. Малыши все время смотрят в глаза человеку — они ничего еще не стесняются и не боятся, еще не научились. Я думал, у новорожденных еще совсем бездумный взгляд, но мой маленький брат смотрел на меня так серьезно, будто уже все знал и понимал.

— Только голову придерживай, — подсказала мне мама.

Я держал его дрожащими от волнения руками, боясь навредить, случайно сделать ему больно, а он все смотрел и смотрел на меня.

Мне вдруг вспомнилась одна теория, в которой говорилось, что прежде чем родиться, дети на небесах сами выбирают себе родителей. Получается, они все видят. А значит, и меня тоже… Получается, Сережка не только к маме и папе пошел, но и ко мне.

От этой внезапной мысли мне вдруг стало так тепло на душе. Будто я держу не маленького братика, а сгусток теплого пушистого света. Я широко улыбнулся, и эта улыбка поселилась в моей душе на все эти годы…

Я всегда особо ценил эти воспоминания. Вся память друг о друге у нас с Сережкой была общей, а тут мое личное, родное, навсегда. И будто только вчера…

Конечно, первым позывом было раздобыть где-нибудь ствол и заставить этих подонков грызть асфальт, а потом перестрелять их всех, как бешеных собак! Пусть сдохнут в муках! Туда им и дорога! А что потом будет со мной — неважно… Мне тогда было все равно…

Но у меня все же еще оставались родители и друзья. В первую очередь именно из-за них я сумел погасить в себе гнев и решить мстить по-другому. Закрыть на все глаза я был не в силах. Я бы просто дальше жить не смог. Ведь нельзя же оставлять такое безнаказанным. Бог меня простит, я знаю… А если даже нет, об этом хотя бы никто не узнает.

Если бы речь шла о чьей-то жизни, я бы пошел в церковь, но дело было в смерти, и я обратился к другой стороне. Зло надо выжигать злом. Добру и состраданию тут места нет… Только тьме.

Когда-то — не так уж и давно — я вел очень бурную жизнь. Тусовался, гулял, пил, дебоширил. Я мог заснуть в одном месте и проснуться в другом. И это было для меня нормальным. Я уж молчу о том, с кем я мог заснуть и как гадал утром, что это за девка посапывает рядом. Где меня только не носило. Кого только не было у меня в приятелях — панки, гопы, хиппи, металлюги, байкеры, футбольные фанаты, эмо, готы, кибер-готы и прочие неформалы, помешанная на какой-нибудь безумной идее. Конечно, никто из них никогда не был для меня настоящим другом, но все-таки некоторые связи сохранились, многие еще меня помнили. Да и сам я не торопился выкидывать старую записную книжку. Главное, чтобы телефон нужного мне человека не изменился или сам он не переехал на другую квартиру.

Не изменился и не переехал… Ден был сатанистом. Не обычным подростком, решившим уйти в одну из веток музыкальной крайности, обвешать себя черепами, надеть балахон с пошло-кровавой картинкой и пойти гонять кошек. Он был настоящим сатанистом, сатанистом до мозга костей. «Что мне толку до рая загробной жизни!» — всегда говорил он: «Я хочу всего при жизни! А от Бога ждать нечего»… Такие как Ден ищут связи на медицинском факультете, устраивают ужасающие ритуалы, издеваются над животными, и самое главное — действительно верят во весь этот бред. Когда-то мне было просто смешно на них смотреть, но сейчас… сейчас я сам начал верить в дьявола. Ведь не просто же так на Земле умирают дети?..

К моему удивлению, Ден узнал меня. И не только узнал, но и пообещал помочь, будто бы сразу почувствовал мою внутреннюю боль.

— Можно проклясть их всех, — сказал он по телефону. — Если в церковь не ходят, долго не протянут.

— Не надо всех, — гулко ответил я. — Мне нужен только один. Тот, который…

Я долго дышал в трубку. Ден тоже молчал, явно что-то обдумывая.

— Вряд ли я смогу узнать, кто это, — наконец ответил он. — Хотя… есть один вариант… Некоторые называют ее Госпожой.

— Тоже сатанистка? — зачем-то спросил я.

— Не совсем, — неуверенно протянул Ден. — То есть да, но не наша… Как бы тебе сказать?.. Она умеет с ним говорить и… просить у него.

— Ведьма? — невесело усмехнулся я.

— Ну, можно и так сказать, но… — Ден опять замолчал. — Не связывался бы ты с ней лучше, а?

И это говорил мне заядлый сатанист?

— Плата слишком высока, — добавил он. — Старуха берет за свои услуги младенцами.

— То есть? — засмеялся я, поразившись нелепости фразы. Я даже не сразу понял, о чем он. А когда понял, стало до того тошно, что меня чуть не вырвало прямо на ковер.

Как же мы так живем? Мы, люди… Почему все думают только о себе? Почему начинаем шевелиться, только когда беда касается лично нас?.. Мы ходим, дышим, веселимся, смеемся, радуемся, а рядом, прямо у нас на глазах торгуют глупыми девчонками, шмаляют наркоту, убивают детей и берут плату младенцами. Я вдруг неожиданно для самого себя понял, что колоссальная часть всего мирового зла направлена именно против детей, против самых слабых и наивных, милых, замечательных человечков, которые не могут себя защитить, которые нуждаются в нашей помощи. Я снова вспомнил Сережку, и мне захотелось взвыть от безысходности. Ведь я всегда знал, что из себя представляет Даня и компания! Знал и молчал. Почему? Считал, что быть стукачом — это подло? Боялся уронить честь?.. Но что такое честь по сравнению с жизнью ребенка, с жизнью младшего брата?.. Ден тоже знает о старухе, и ничего. Все это время знал — и ничего! Почему?! Почему он лично не придушил ее собственными руками?! Да он и сам чертов сатанист… Убил бы их всех! Сволочи! Нелюди! Ублюдки!.. Чтоб вы все сдохли!

Помню, как я учил брата играть в футбол… Он тогда еще совсем маленьким был (только-только в школу пошел), но уже довольно шустрым. Впрочем, против меня у него все равно не было ни единого шанса, ведь я почти не умел поддаваться.

— Ну что ты возишься с мячом, как будто это домашка по русскому! — проворчал я. — Дай-ка сюда… Вот, смотри! Сколько раз можно показывать?.. Правую ногу ведешь по дуге, вот так, огибая мяч, медленно, чтобы соперник расслабился, а потом резко мыском левой в другую сторону и бежишь. Это ведь очень простой финт… На, попробуй еще раз.

Сережка, смешно сдвинул брови домиком, сосредоточившись, поднял правую ногу, но сделал это слишком нервозно и, зацепившись за большой для его размеров мячик, чуть не упал.