Александр Казанцев - Электронное сердце

Таня не знала, куда деться от смущения, и пролепетала: - Тогда я тотчас принесу Цвейга.

- Допустим, допустим. Какой математический вывод следует из этого сделать?

- Я имела в виду, что, может быть, появится когданибудь "Память сердца". - И добавила: "Память электронного сердца".

- Вы все еще надеетесь на электронное сердце?

- Но ведь это же тема моей диссертации!

- Диссертации, диссертации, - проворчал Кунегин. - Диссертация Царицы скромниц о букете незабудок в 107 штук. Как бы это "дитя" не оказалось мертворожденным. Ладно. Готовьте Машеньку к Цвейгу.

И он удалился, оставив Таню в полной растерянности.

И Таня стала насыщать машину произведениями Стефана Цвейга, а в лаборатории продолжала звучать музыка Шопена, параллельно с текстом воспринимаемая машиной.

В назначенный срок Евгений Кунегин задал Тане вопрос: - Чем теперь вы с Машенькой меня ошеломите?

- Письмом Незнакомки.

- Вы с ума сошли, Таня! - возмутился Кунегин.

- Это же соавторство Машеньки со Стефаном Цвейгом.

- Чертовня какая-то! В средние века вас сожгли бы на костре.

- Разве вы на коне и в латах не отбили бы меня?

- Напротив. Подбросил бы смолистых дров в огонь.

- Не сердитесь, Евгений Петрович. Лучше прослушайте. Певица уже ждет.

Евгений Петрович уселся на стуле посередине комнаты:

- Будем считать -полный аншлаг, - объявил он. - Какая музыка?

- Четвертая прелюдия Шопена, - ответила Таня.О ней говорится, что исполнена глубокой печали.

- Что ж, - вздохнул Кунегин, - печальте меня, печальте...

Певица спела:

Ты не знал, кто скрыт вуалью тонкой, не знал, что ты - избранник Незнакомки.

Но, как в ее безумном сне, ты вместе с ней в шальную ночь забыл все сны.

У вас был сын!

Нет жарче страсти!

Нет ярче счастья!

Ведь в нем жил ты!

Но сын наш мертв.

И путь мой стерт.

Прощай!..

Тягостной была последующая тишина. Открывшаяся в коридоре дверь словно всхлипнула, застонала. Певица поспешно ушла. Таня провожала ее, а Кунегин не двинулся с места.

Когда Таня вернулась, он накинулся на нее:

- Ну, знаете ли! Вы еще и ребеночка сюда приплели! Мне нельзя слова вымолвить, чтобы вы с вашей Машенькой не подцепили бы его и не всунули в свою "поэзию".

- Разве вы говорили о ребеночке?

- Я говорил о вашей диссертации, которая подобна мертворожденному дитяте. И вот вам - пожалуйста. Ребенок в мертвом виде по Цвейгу подается на самых высоких нотах. Нет, дорогая моя! Так у нас дальше не пойдет. Вы превращаете машину в электронное зеркало собственных чувств. Кончать пора, закругляться, закольцовываться с вашей темой. Древние мудрецы еще в Греции говорили, что кольцо, окружность - воплощение геометрического идеала.

- Евгений Петрович! - взмолилась Таня. - Не выгоняйте меня из лаборатории. Я уже не могу без нее, без Машеньки, без... вас, - добавила она почти шепотом.

Кунегин смягчился: - Ну так что вы еще хотите?

- Разрешите мне самый последний эксперимент. Еще с одним великим композитором трагической судьбы. Он так мало жил, но так много оставил людям шедевров: симфоний, песен, баллад. В том числе на слова Гете.

- Вы что ж, хотите, чтобы Машенька состязалась с Гете?

- Ну что вы! А помните:

Кто скачет, кто мчится

Под хладною мглой?

Седок запоздалый,

С ним сын молодой...

- Представьте себе... Допустим, помню. Перевод Жуковского "Лесной царь".

- Тогда позвольте насытить Машеньку Шубертом.

- Валяйте. Пусть выдаст балладу с сюжетом. Но покороче.

- Я не могу влиять на машину, Евгений Петрович.

- Знаем мы, как вы не влияете. Все вы тут заодно!

И он ушел.

Таня принялась за работу.

В "машинном зале" зазвучал Шуберт, начиная с "Лесного царя", кончая неоконченной симфонией.

И под эту музыку Таня звонила Кунегину по телефону: - Евгений Петрович, Машенька совершенно неожиданно выдала балладу для двух голосов, мужского и женского.

- Скажите пожалуйста! Какую еще там балладу?

- Балладу о перстне.

- Час от часу не легче! Стоило вам сказать о закольцовывании диссертации, об окружности, как ваша "работающая без суфлера" электронная поэтесса выдает вам дуэт о перстне.

- Но мне нужно пригласить двух артистов. Как их оплатить?

- Какая проза рядом с поэзией! Обращайтесь к директору.

- Я уже обращалась. Александр Сергеевич разрешил.

- На то он и добрая душа, чтобы разрешать. А я тут при чем?

- Вам слушать надо завтра утром.

- Приду. Забронируйте мне единственное место в вашем зале.

И он пришел, поставил стул на середину лаборатории и уселся на него верхом, положив подбородок на спинку стула.

Таня, севшая за рояль, певица и приглашенный вновь баритон тихо переговаривались, устанавливая ноты.

- Публика неистовствует! - сказал профессор. - Нет программок. На какую музыку будет исполняться баллада, о которой Франц Шуберт не имел представления?

- Экспромт ля-бемоль мажор, - пояснила Таня. - Но в этом замечательном экспромте заложены все те мысли, которые расшифровала электронно-вычислительная машина.

- Допустим, допустим, - пробурчал Кунегин.

- До сих пор не могу в это поверить, - заметил баритон.

- Нам не привыкать. Боюсь, ЭВМ скоро совсем завладеет нашей лабораторией и выставит отсюда людей, раньше, чем это произойдет когда-нибудь со всем человечеством.

- Вы шутите, профессор? - изумился баритон.

- Нимало. Это мнение выдающихся умов науки.

- Но ваша машина, судя по ее произведениям, чувствует не вместо человека, а как человек, - сказал баритон. - Зачем ей это, если предстоит заменить слабые человеческие особи более холодным, железным, что ли, началом.

- Пока не берусь ответить на ваш вопрос. Мы экспериментируем. Отрицательный результат - тоже результат опыта. Поэтому послушаем.

И певцы исполнили: БАЛЛАДА О ПЕРСТНЕ

Вприпрыжку, девчушкой Я по лесу шла.

В лесу на опушке Я перстень нашла.

В нем щурился камень Кошачьим глазком,

Играл огоньками, Как в глади морской.

Я перстню сказала Желанье свое,

И мне показалось: С тобой мы вдвоем.

Нет большего счастья, Чем вместе кружить,

Чем быть твоей частью.

Тобою век жить!

Но лопнуло небо.

Блеск трещин слепил.

Со мною ты не был.

Упала без сил.

Со мною ты не был.

Упала без сил.

Бабуся с клюкою - Откуда взялась?

Дала мне настою, А перстень взяла.

И сразу забылись Колечко, гроза,

И вместе мы были, Как лист и роса.

Но годы промчались, Как день грозовой.

И вот повстречались Мы снова с тобой.

И вот повстречались Мы снова с тобой...

Так где ж та опушка, Огонь-перстенек,

И где та девчушка И с ней паренек?