Александр Винник - Фиолетовый шар

– Ради спасения одного человека нельзя рисковать жизнью другого. Я не имею на это права, – твердо сказал Александр Федорович.

Леонид задумался и вдруг решительно заявил:

– Я пойду туда. Простите, Александр Федорович, я понимаю вас. Но я не могу… Не имею права стоять. Риск – это еще не гибель. Может быть, со мной ничего не случится. Я приму пилюли против радиации, неужели она так уж велика?

– Хорошо. Идите! – согласился Александр Федо­рович.

Прошло не менее получаса. Вдруг на гладкой поверхности ракеты возник едва заметный темный круг. И вот уже открылся люк, в нем показалась голова Леонида.

– Все в порядке! – воскликнул он. – Он здесь, скорее!

Мы вошли в ракету. Кабина оказалась очень маленькой и загроможденной различными предметами. В кресле лежал бизнесонский космонавт без кровинки в лице, с закрытыми глазами. Он конвульсивно вцепился омертвевшими руками в штурвал ручного управления.

– Содержание кислорода в кабине нормальное, снимем с него скафандр.

Как только сняли скафандр, я расстегнула костюм космонавта и послушала его сердце.

– Жив!.. Где здесь аптечка? Ага, вот…

Мне удалось быстро привести его в сознание.

– Где я? Что это? – спросил он, придя в себя.

– Спокойно, спокойно, – ответила я на его родном языке. – Вы среди друзей, не волнуйтесь.

– Ракета?.. – взволнованно спросил он.

– Посадка отличная. Но… ракета немного повреждена, – ответил Александр Федорович, – Все будет хорошо. Вы благополучно добрались до Марса.

– Добрался! – иронически произнес Джо Филл. – Вы с красной «Звезды»?

– Да…

Джо Филл пытался приподняться в кресле и вдруг вскрикнул:

– Нога!

У него оказалась переломанной правая нога, повреждены два ребра.

Пока я возилась, накладывая на ногу бандаж, Александр Федорович и Леня еще раз осмотрели снаружи ракету.

– Ремонт потребовал бы очень много времени, да и вряд ли удастся заделать отверстие, не имея специального оборудования, – сказал Александр Федо­рович, вернувшись в кабину. Он подумал некоторое время. – Вот что, коллега, – обратился он к бизнесонскому космонавту, – вы полетите с нами.

Джо Филл улыбнулся:

– Как бы не так! Нет, уж вы не думайте, что бизнесонские ребята хуже ваших! Нам наша родина тоже дорога. Какой же вид у нас будет, если вы меня привезете? Посмешище на весь мир.

– А если вы погибнете здесь? – возмутился Ле­онид. – Лучше?

– Лучше! – твердо произнес Джо. – Напишут, что умер как герой… Вы только правду там расскажите.

– А чего нам врать? – рассердился Леонид.

– Ладно, сейчас не до споров… Вы и двигаться не можете, – обратился Александр Федорович к Филлу.

– А на кой черт мне двигаться? – возразил тот. – Буду сидеть у телепередатчика и делиться впечатлениями.

– Но у вас не будет впечатлений – из кресла вам ничего не видно, – заметила я.

– Буду рассказывать, как умираю на Марсе.

Мы долго уговаривали Филла перебраться на «Звезду», но безрезультатно.

– Но мы не можем оставить его здесь одного в таком состоянии, – сказал Александр Федорович. – Кислородом он обеспечен надолго, я осмотрел аппараты, они в порядке, пищи и воды тоже хватит, мы можем оставить ему еще наш аварийный запас. Но он же не в состоянии двигаться, за ним нужен уход, так ведь, Ольга?

– Да, – сказала я. – Длительное время он должен лежать совершенно неподвижно.

– Что же делать с этим упрямцем? Мы не можем больше здесь оставаться.

– Перенести его в «Звезду», и разговору конец, – предложил Леонид.

– Как бы не так! – воскликнул Джо. – Включаю телевидение, попробуйте тронуть меня. Пусть весь земной шар увидит, как вы насилуете волю человека… По привычке.

И он нажал кнопку телепередатчика.

– Смотрите и слушайте! – заговорил он быстро в микрофон. – Я Джо Филл, Джо Филл. «Голубой дьявол» достиг Марса. Первая победа одержана. Я, правда, немного поцарапал ракету при посадке, но это ничего. Космонавты с «Звезды», которых я встретил здесь, предлагают мне перебраться в их ракету, но я решил остаться на Марсе. Слушайте и смотрите мои передачи каждый день в восемь часов по среднему бизнесонскому времени… Вот рядом со мной красные… Ну, что же вы медлите? – обратился он к нам.

– Выключайте! – сказал Александр Федорович. – Мы вас не тронем».

5

Как известно, красные после длительного обсуждения сложившейся ситуации решили оставить одного члена своей экспедиции, чтобы он ухаживал за Джо Филлом. Запросили по радио правительственную комиссию красных, и она дала согласие на это. С Земли сообщили, что очередной запуск корабля на Марс может быть осуществлен спустя шесть месяцев. Новая экспедиция и заберет на Землю Джо Филла, если тот пожелает и если до того за ним не пришлют ракету из Бизнесонии.

Когда зашел разговор о том, кому остаться на Марсе, у красных возникли серьезные разногласия. Командир корабля, конечно, не мог оставаться. Тогда Ольга Радько сказала, что Джо Филл нуждается в лечении и врачебном уходе. Таким образом, целесообразно оставить на Марсе именно ее, врача.

Это вызвало резкие возражения третьего участника экспедиции – Леонида Тополя. Он заявил, что будет себя считать трусом, если согласится, чтобы из трех участников экспедиции на Марсе оставалась женщина и подверглась неведомым опасностям. Он предложил свою кандидатуру.

Следует думать, что спор был очень жарким. Мы не знаем всех деталей его, но в конце концов командир ракеты согласился оставить на Марсе Ольгу Радько.

На борт «Голубого дьявола» были перенесены аварийный запас продуктов, посевы водорослей, обеспечивающих питание, установки, вырабатывающие кислород и воду.

Мы подошли к тому моменту, когда красные собрались в обратный путь. Расставание с Ольгой Радько было очень драматичным, хотя космонавты и старались сохранять спокойствие. Кто знает, они могли больше никогда не встретиться. Вот что написал об этом в своем дневнике Леонид Тополь.

«Ведь при всем том, что смерть на Земле тоже означает расставание навсегда, без надежды встретиться, все же у оставшегося в живых есть возможность прийти к могиле друга, посидеть у нее, положить букет живых цветов. А здесь? Безбрежное, бездонное небо, усеянное мириадами крохотных бу­синок. Среди них – одна звездочка, далекая, как мечта. И на этой звездочке свой, родной, любимый человек. Знать, что он, возможно, нуждается в помощи, и оказаться бессильным даже ценой своей жизни спасти его.

Расставание было необычным и оттого еще более тягостным. Касаться ее руки и не чувствовать тепло сквозь химически мертвую ткань…

– Странное прощание, – сказал я.