Window Dark - Пионерская история

Она располагалась у печки, а добраться туда не представляло особых усилий, так как покойнички не обладали увертливостью. Мигом взлетев на чердак, ребята захлопнули за собой крышку.

У неказистой избушки Кузьминичны и чердак оказался крохотным. Луна, вроде, стала светить ярче. Поток серебряных лучей вливался в широкое окно без ставен и стекла и освещал чуть ли не половину чердака.

Крышку успели придавить бочкой и парочкой ящиков, что создавало полную иллюзию преграды.

— Черт возьми, — вдруг ругнулся Володька. — Дверь-то от себя надо было толкать. Ох, и дурень же я.

«Хорошая мысля приходит опосля,» — хотел прочитать мораль Колька, да не успел.

Снизу раздались равномерные удары. Лишенные чувств мертвецы обладали безграничной последовательностью в поисках живой плоти.

Ребята сидели, сжавшись, возле окна. Удары снизу становились все сильнее. Дрожал потолок, тряслась бочка, и вдруг наступила оглушительная тишина.

Прошла томительная бесконечная минута, за ней еще одна. Липкая тишина затопила окрестности. Ни звука, ни шороха ниоткуда. Мерцающие лунные лучи переливались мертвенным светом, а в темных углах чердака затаилось нечто.

Первым не выдержал Володька. Он вскочил, схватил черенок от лопаты и шаг за шагом осторожно подобрался к люку. Он никоим образом не собирался спускаться вниз, а хотел только проверить надежность баррикады и, по возможности, выяснить местонахождение мертвецов. Секунда за секундой уходили в вечность, и безмолвие продолжало властвовать над миром. Обеспокоенный отсутствием информации, Володька нагнулся пониже, и в этот момент с оглушительным треском крышка лопнула. Ее осколки, перемешавшись с обломками ящиков и бочки, разлетелись по всему чердаку, повалив Володьку навзничь, а за край отверстия уцепилась холодная мертвая рука.

Володька подпрыгнул, заорал, надеясь вернуть себе хоть каплю смелости, и что есть силы вдарил по этой страшной руке. Рука не дернулась, не разжалась, словно не чувствуя удара, а над поверхностью чердака появилась голова Федора.

Невыносимая при электрическом освещении, она казалась теперь в сто раз ужасней в лучах Луны. Размахнувшись, Володька нанес второй удар, вложив в это дело всю душу. Кожа на затылке мертвеца треснула, разорвалась, и Володьку забрызгало склизким противным гноем.

Через секунду оба пионера уже приближались к земле, а жуткий гость принялся обследовать опустевший чердак.

Прыгать через забор Колька наотрез отказался, боясь, что увидит его мертвец и погонится вслед. Вздохнув, Володька начал устраивать убежище в кустах у забора.

Со скрипом растворилась дверь. Из непроглядной темноты на порог избушки выбрался Матвей. Он повертел головой, спустился с крыльца и вдруг зашагал прямо к ним уверенно и зловеще.

— Бежим, — прошептал Володька, но Колька забился еще дальше в кусты, надеясь, что мертвец его не углядит.

— Бежим, — толкнул Володька друга. Он уже уяснил, что мертвецы не видят, не могут видеть своими потухшими глазами, а чувствуют присутствие пионеров и обнаружат их в самое кратчайшее время. Ломая кусты, Матвей приближался все ближе и ближе.

«Дернул же черт, дернул же черт», — стуча зубами от страха, повторял про себя Колька. Он уже ничего не соображал, когда кусты перед ним раздвинулись, и тусклый взгляд Матвея заглянул прямо в его душу.

Вскочив, Володька пнул оторопевшего Кольку и понесся по двору, намереваясь отвлечь внимание на себя. Пинок вывел Кольку из страшного оцепенения, мальчуган одним махом подтянулся на изгороди, перевалился через нее и остановил свои ноги только тогда, когда проскочил несколько соседних дворов.

Гулкие удары Колькиного сердца бушевали во вновь наступившей тишине. Страх покидал Кольку, а звуки начали возвращаться на свое привычное место.

Где-то вдалеке на луну лаяла собака. Ветерок зашелестел листьями. На той стороне улицы хлопнула ставня. Замычала корова в чьем-то хлеву. Мир звуков снова окружал Кольку, вселяя спокойствие и уверенность, но совсем рядом, неподалеку, скрытые ночью бродили два страшных живых мертвеца.

В поленнице, спиной об которую опирался пионер, что-то хрустнуло. Похолодев от ужаса, Колька вообразил, что навалился он на стенку огромного черного гроба, который, медленно раскрывавшись, выпускал нового гостя из мертвого мира.

Сердце вновь заскакало в ритме гнилой, западной пропаганды. Едва сдерживая ноги, готовые унестись на северный полюс, Колька понял, что больше не выстоит здесь ни минуты, и решил пробираться вдоль поленницы к себе домой. Голова кружилась, путая все направления. Он пока не определил, в чей двор его занесло. Опираясь рукой об шершавые торцы поленьев, мальчуган осторожно зашагал вперед.

Скоро поленница оборвалась поворотом. Между ней и невысоким штакетником за кустом крыжовника чернела темнота. И нырнул бы Колька в этот спасительный закоулок, затаился бы там, но, как молния, высунулась оттуда рука и холоднющими пальцами ухватила Кольку за нос.

Глаза Колькины едва не вылетели из орбит. Его чуть удар не хватил, прежде чем он догадался, что завяз в чужом огороде, а рядом стоит донельзя обрадованный Володька. В голове что-то завертелось с такой скоростью, что Колька вновь прислонился спиной к поленнице и бессильно сполз на землю.

Володька терпеливо дожидался, пока Колька окончательно придет в себя, а затем подхватил его под руку и помог выбраться на улицу.

Далеко-далеко за последним двором два зловещих силуэта направлялись к лесу.

— Слава богу, отделались, — облегченно выдохнул Колька, но Володька не поддержал друга, а все так же задумчиво смотрел вдаль.

— На станцию пошли, — наконец, вымолвил он.

— Че им там делать, на станции-то? — тут же спросил Колька. После ухода мертвецов он заметно повеселел и приобрел утерянное душевное равновесие. Володька тихо промолвил:

— Видать, их все-таки в город потянуло.

— Ох, и натворят они там делов! — радостно выпалил Колька, уразумев, что родной деревне уже ничего не угрожает. — А ты куда собрался?

Кольке было чему удивляться — спокойно и решительно Володька зашагал к дальнему лесу, в котором исчезли зловещие фигуры.

— За ними, — коротко бросил на ходу Володька.

— Ты че, спятил?! — изумился Колька. — Они ж тебя сразу придушат.

Володька искоса взглянул на друга, но не произнес ни слова. Мысли крутились у него в голове, но язык словно прилип к небу. Да и что он мог сказать? Разве объяснишь теперь Кольке, что это они заварили потустороннюю кашу, хотя их предупреждали, и предупреждали всерьез. И несмотря на весь свой страх, Володьке не оставалось ничего иного, как топать вслед за ожившими покойниками, чтобы остановить их. Правда, он даже не мог представить: каким способом. А Колька? Да что с него взять?