Майкл Муркок - У Врат Преисподней Ветрено…

– Дед, этот человек не настолько могуч! Ты его переоцениваешь!

Саймон Пауйс покачал головой, сцепив тяжелые руки за спиной.

– Говорю тебе – нет!

Значит, ты не прав! – сердито сказал Алан, лишь наполовину сознавая, что его гнев вызван не столько праведностью старика, сколько предыдущим обидным замечанием.

Саймон Пауйс молча стоял, повернувшись к Алану спиной.

«По крайней мере его нерушимая репутация цельного и твердого политика заслужена, – отметил Алан. – Однако эта репутация не спасет его, если на выборах Огненный Шут станет предметом политических споров.»

С точки зрения Алана – которую разделяло великое множество людей – таинственное появление Огненного Шута год назад приветствовали как избавление от скуки гладкой, размеренной жизни Швейцарии-Сити.

– До свидания, дед, – сказал Алан, подхватывая портфель. – Я пошел домой. Сегодня вечером у меня много работы.

Саймон Пауйс повернулся – обдуманным, величественным движением.

– Думаю, тебе интересно будет узнать, что я связывался по этому вопросу с городским советом и предложил полностью изолировать нижние уровни. Надеюсь, они примут мое предложение. Отвечать за исполнение будет городская администрация. Тебе, как заместителю главы администрации, видимо, придется заняться этим делом непосредственно.

– Если у городского совета есть хоть капля здравого смысла, он отвергнет твое предложение. У них нет свидетельств нарушения законов со стороны Огненного Шута. Они не могут принять против него никаких законных мер. Все, что он сделал, – это выступал на собраниях, а это вовсе не преступление в рамках той демократии, которую ты так нахваливал. И все твои доводы – ерунда. Ты не согласен?

– Один шажок в сторону может спасти нас от долгого скольжения вниз, – отрывисто сказал Саймон Пауйс, когда Алан вышел из комнаты.

Входя в лифт, чтобы отправиться к себе на шестьдесят четвертый уровень, Алан решил, что, видимо, неверно расценил отношение деда к Огненному Шуту. Он много слышал о последнем и о его «аудиенциях»; романтический ореол этого человека поневоле вызывал приязнь. Но он слишком настойчиво спорил об Огненном Шуте, сам его никогда не видав.

Он выбрался из лифта и прошел на середину коридора, выбрав самую быструю дорожку, чтобы попасть в свою квартиру. Подъехав ближе к дому, он перешел на медленную дорожку с привычной ловкостью, извлек из кармана маленькую коробочку и, поднеся ее ко рту, произнес свое имя. В стене открылась дверь.

В передней слуга принял и пронес в кабинет его портфель.

– Мы ждали вас раньше, сэр. Мэдлин приносит извинения, но ей кажется, что птица подгорела.

– Это я виноват, Стефан. – Ему все равно не особенно нравилось синтетическое птичье мясо.

– И в гостиной вас дожидается мисс Картис. Я говорил ей, что вы не обедали…

– Все в порядке.

Решительный внешне, внутренне он смутился. Даже почувствовал легкую дрожь в ногах и проклинал себя за невольное шутовство. Он только раз видел Хэлен – мельком, на каком-то вечере – со времени окончания их связи.

Алан вошел в строгую гостиную.

– Добрый вечер, Хэлен. Как поживаешь?

Они не пожали друг другу рук.

– Здравствуй, Алан.

Он не догадывался, зачем она здесь, да и не особенно хотел знать. Только боялся, что его чувства к ней опять оживут…

Алан сел. Она расположилась напротив, в другом набивном кресле без ручек. Хэлен накрасилась, что было совсем на нее не похоже: светло-зеленые губы, ультрабелая пудра, брови и веки – красные. «Вкус у нее всегда оставлял желать лучшего», – подумал он. С ее почти треугольным лицом, короткими черными волосами и небольшим носом она очень напоминала кошку – если не обращать внимания на косметику, делавшую ее похожей на труп.

– Я слышал, ты сегодня была на «аудиенции» у Огненного Шута? – обронил он.

– Где ты об этом услышал? Сработал там-там? Или побывал у кого-нибудь на коктейле?

– Нет. – Он не совсем искренне улыбнулся. – Но в наши дни повсюду шпионы.

– Значит, ты заходил к дяде Саймону, да? На выборах он собирается воспользоваться этими сведениями против меня?

– Нет, не думаю.

Она явно нервничала. Ее голос чуть заметно подрагивал. Может быть, его голос – тоже. Они были очень близки – в том числе физически – и разрыв, когда он наконец произошел, случился во гневе. С тех пор он не был с нею наедине.

– Какие у тебя шансы на победу?

Она улыбнулась.

– Неплохие.

– Да, похоже на то.

– Тебя это обрадует?

Она прекрасно знала, что нет. Ее политические устремления стали главной причиной их разрыва. В отличие от своих родственников, включая самых дальних, он не интересовался политикой. Наверное, подумал он опять с давешней горечью, Саймон Пауйс прав, и он унаследовал кровь от своего неизвестного отца. Алан покачал головой, чуть пожимая плечами и рассеянно улыбаясь.

– Я… я не знаю, – солгал он. Разумеется, его бы разочаровала ее победа. Алан ненавидел политическую сторону ее характера. Он не имел ничего против женщин в политике – считать так значило бы оторваться от настоящего и окунуться в старину – но чувствовал, что ее таланты – в чем-то ином. Может быть, в живописи, для которой у нее больше нет времени? Она могла стать выдающимся живописцем.

– Пора Солнечной системе встряхнуться, – сказала она. – Солрефы правили слишком долго.

– Возможно, – безразлично откликнулся он. И, отчаянно стремясь разделаться со своими сомнениями, спросил:

– Зачем ты пришла, Хэлен?

– Мне была нужна помощь.

– Какая? Лично тебе?

– Нет, конечно. Не волнуйся. Когда ты сказал, что все кончено, я тебе поверила. У меня на плече все еще видна та отметина.

Отметина эта лежала на совести Алана, и упоминание о ней причинило ему боль. Он тогда ударил ее по плечу, не желая бить сильно, вышло именно так.

– Прости меня… – запинаясь, пробормотал он. – Я не хотел…

– Знаю. Мне не стоило об этом вспоминать. – Она улыбнулась и быстро сказала:

– Мне на самом деле нужны кое-какие сведения, Алан. Я знаю, ты в политике не замешан, и я уверена, что ты не будешь против.

– Но ведь я не владею никакими секретами, Хэлен. Не то у меня положение – я всего лишь государственный служащий, ты же понимаешь.

– А это и не совсем секрет. Все, что мне нужно, – это, как бы поточнее выразиться, некие последние известия.

– О чем?

– Прошел слух, что городской совет собирается закрыть нижние уровни. Это правда?

– Не могу сказать, Хэлен, честное слово.

Новости путешествовали быстро. Очевидно, какой-нибудь несдержанный член совета кому-то упомянул о письме Саймона Пауйса, и это послужило началом слуха. С другой стороны, его дед, говоря об этом, рассчитывал, что внук не обманет его доверия. Он не мог сказать ничего, хотя слух основывался на истинном положении вещей.