Север Гансовский - «ПМ-150»

Андрей неуверенно положил палец на клавишу.

– Нажмите сильно, – сказала Скайдрите, – и смотрите на модель.

Андрей нажал. Раздался режущий однотонный звук. Рука модели дернулась и, как перерубленная пополам, согнулась в локте совершенно неживым, механическим движением.

– Видите, нисколько не похоже на живого человека, – сказала девушка. – Отпустите клавишу. – Андрей отпустил, и рука так же деревянно упала. – И вы знаете, почему это так? Потому что у живого человека каждое движение вовлекает очень большую группу мышц. Я вам сейчас скажу, каков был первый вывод, к которому мы пришли в ходе работы над «ПМ-150». Оказалось, что в каждом, даже самом простом движении человека принимают участие все до одной мышцы. Все до единой!.. Но, конечно, в разной степени. Одни сокращаются сильно, другие так слабо, что это с трудом улавливается чувствительными приборами. Понимаете? Связь мышечного аппарата с мозгом оказалась куда сложнее, чем мы прежде думали. Ну, как вы считаете, стоило для этого создавать модель?

– Конечно, – осторожно ответил Андрей. – А практические выводы?

– Очень важные, – быстро сказала девушка. – Прежде всего – в вопросах протезирования. Вы, может быть, слышали о землетрясении на Оресте? Там гора сползла в пропасть.

– Я не слышал, – ответил Андрей, – я там был… То есть не на горе, а рядом.

– Ах да! – Скайдрите приложила пальцы ко рту. – Простите меня. Как я глупо спросила! Вы ведь мне говорили, что были там. И я сама все время думаю, что вот вы недавно вернулись с Оресты. – Она помолчала. – Это было очень страшно?

– Нет… Очень горько. Погибло много людей. И пропал огромный труд.

– Да… Послушайте, а как вам кажется, – она вдруг бросила на Андрея быстрый и очень доверчивый взгляд из-под длинных ресниц, – я могла бы работать подрывником, монтажником или чем-нибудь в этом роде? Очень хочется быть большой, широкоплечей. Чтобы у меня были большие, широкие ладони, а не такие вот… Хочется поднимать тяжести. Ходить в неуклюжем рабочем костюме, а не киснуть вот здесь. – Она уныло оглядела зал. – Ужасно мне тут надоело!

– Почему же? Из вас выйдет и монтажник. – Андрей откашлялся. – Правда, женщин на Оресту пока не пускают, но можно работать и здесь, на Земле, на Луне, на Марсе…

Он подумал, что тут, в институте, что-то не в порядке и Скайдрите не очень хорошо с Григорием и музыкантом. Это было видно с самого начала – когда двое мужчин засмеялись на втором этаже, а девушка подняла голову, чтобы на них посмотреть.

– Да, – сказала Скайдрите после паузы. – Но будем продолжать. Когда на Землю доставили пострадавших с Оресты, мы протезировали их на основе нашего опыта с моделью. Одному товарищу, например, сделали искусственные ноги… Мы даже могли бы заменить человеку всю мускульную систему целиком. Если бы нашелся желающий. Тогда ему приходилось бы только заряжаться, и он мог бы работать десятки часов подряд. Пока не устанет мозг.

– Это не так уж весело, – сказал Андрей.

– Конечно, – согласилась Скайдрите. – Но ведь тут речь может идти только о пожилых людях. О тех, например, кому сто пятьдесят.

– Неужели теперь многие живут так долго?

– Да. Но важнее то, что теперь очень долго длится молодость. Семьдесят

– молодой возраст. – Она взглянула на Андрея. – Слушайте, я как-то все время забываю, что вас целых шестьдесят лет не было на Земле. Конечно, тут многое переменилось.

«Шестьдесят лет! – подумал Андрей. – Огромный срок». Хотя для него это время прошло гораздо быстрее. Он поймал себя на мысли, что именно сейчас, в этом зале, не чувствует себя таким уж бесконечно чужим и оторванным от сегодняшнего поколения на Земле.

– Ну хорошо, – сказала Скайдрите. – Теперь вы поняли, с какими трудностями мы столкнулись, обучая модель двигаться? Даже если мы хотели, чтобы «ПМ» повернула голову, и то нам приходилось заставлять работать все мышцы. Но вот перед нами клавиатура, и нам нужно пускать в ход четыре сотни клавиш. Для этого не хватит никаких пальцев. Вот тогда на помощь нам пришел музыкант Роберт.

– Который сейчас здесь был?

– Да… Вы знаете, он очень талантливый человек. Но под большим влиянием Георгия. И слабовольный… Так вот, он начал с того, что каждую мышцу человеческого тела закодировал определенной нотой или комбинацией нот. А потом мы все стали изучать, как «звучат» движения. Например, я сгибаю руку в локте. – Девушка согнула руку. – Участвуют двуглавая мышца в качестве главного тона, дельтовидная, зубчатая спины и несколько других – в качестве подголосков, и все остальные мышцы тела как фон. И вы знаете, что оказалось? Когда громкость ноты была приведена в соответствие с силой сокращения той или другой мышцы, то при естественном движении мы получили чрезвычайно гармоничный музыкальный аккорд. Как будто его сочинил Бах… Или Шуберт… Более того: оказалось, что здоровое человеческое тело своими биотоками постоянно исполняет очень сложную, но бесспорно музыкальную симфонию. Всеми мышцами и органами сразу. Вот до чего додумалась природа! Одни мышцы звучат сильнее, другие слабо. При» чем каждый звук не монотонен, а то усиливается, то стихает. И все вместе – симфония, которая становится дисгармоничной, фальшивит, когда человек заболевает.

– Послушайте, но это очень здорово! – воскликнул Андрей.

– Конечно, – с торжеством сказала девушка. – Мы нашли это два года назад, и тут сразу же отпочковалась новая отрасль медицины – звукодиагностика. Вас помещают в особую камеру, рецепторы снимают биотоки мышц и органов и передают их как звуки. А специалист слушает и говорит, чем вы больны. Если, конечно, вы больны… Но я закончу об этой «ПМ-150». Понимаете, что мы сделали тогда? Мы подключили к сигнализатору музыкальное устройство, и он стал похож на рояль. То есть получился вот этот самый ящик. Теперь, если мы, нажимая клавиши, добивались гармонического сочетания нот, то и модель двигалась, как живая. Но тут же сразу выяснилось, что мы – то есть я, Георгий и другие сотрудники – умеем заставить модель исполнять только самые простые движения: поднять руку, нагнуться… У нас просто не хватало музыкальных способностей к виртуозности. И только один Роберт мог сделать так, чтобы «ПМ» двигалась естественно. Он просто садился и играл что-нибудь из того огромного количества мелодий, которыми полна его голова… – Скайдрите вдруг испытующе посмотрела на Андрея. – Скажите, как вам показались вот эти двое наших сотрудников по первому впечатлению? Георгий и Роберт.

– Как? – Андрей был несколько смущен. – По-моему… По-моему, умные и талантливые люди. Раз они сделали такое.

– Умные и талантливые, – повторила девушка. Она вдруг рассмеялась: – Да, да. Бесспорно. Но только один умный, а другой талантливый. Серьезно. Роберту в голову приходит множество прекрасных идей, но он не умный и целиком под влиянием Георгия. Тот его убедил, будто Роберт первый композитор в мире, создатель нового вида искусства – «физиологической музыки». А Георгий, наоборот, умный, но не талантливый. Умеет подчинять себе других, но сам ничего не создает. Он завидует талантливым, всегда носит ироническую маску и любит ставить людей в неловкое положение. Вот сегодня он бросил «ПМ» на колени перед вами, чтобы сделать неприятное и мне и вам. – Она помолчала. – Умные и талантливые, когда стоят рядом, а поодиночке один только умный, а другой только талантливый… Послушайте! А ведь она бы до этого не додумалась. Она не может этого. А я могу.