Владимир Немцов - Семь цветов радуги

Вадим выжидательно молчал, надеясь, что Бабкин в конце концов признается и расскажет о девушке. Правда, Тимка никогда не отличался словоохотливостью и тем более откровенностью, если дело касалось его личных переживаний, но, может быть, сейчас ему нужно с кем-то поделиться. Он должен подробно рассказать об этой встрече.

"Услышь меня, хорошая..."

Насвистывая мотив этой песенки, Багрецов искоса поглядывал на Тимофея. Тот, не поворачиваясь к другу, степенно перебирал носовые платки, книги, разные плоскогубцы, кусачки (чего только у него не было в чемодане!). Нет, определенно он не обращал никакого внимания на намеки своего любопытного товарища. Вадим посвистел еще немного и с сожалением убедился, что на Бабкина никак не действуют эти музыкальные напоминания.

- Ты возвратился обратно и никого не нашел у холма... - начал Вадим.

- Так, - нетерпеливо перебил его Тимофей, - никого...

- После этого, - спокойно продолжал Багрецов, - не слышал ли ты непонятного приглушенного голоса?

- Откуда?

- Из-под земли.

Бабкин недоуменно взглянул на Вадима.

- Я не хочу тебя расспрашивать, Тимка, - сказал Багрецов, - но мне кажется, что ты слишком большое значение придаешь вчерашней встрече. Не стоит терять голову... Она тебе все-таки пригодится.

Ничего на это не ответил Бабкин. Он щелкнул замком чемодана, прошел мимо товарища и распахнул дверь. Багрецов зажмурился от яркого света.

Когда он вышел, во двор, Тимофей уже плескался под рукомойником. Брызги дождем летели во все стороны. Над ними вспыхивала радуга.

Вадим с любопытством рассматривал глиняные кринки, - горчащие на кольях плетня, колоду с помоями, около которой стоял, широко расставив ноги, кирпично-красный теленок. Его ноздри вздрагивали, когда он нагибался, с шумом втягивая в себя мутную синеватую жидкость.

У плетня росли высокие мальвы. Красные, розовые, лимонно-желтые и белые цветы покрылись пылью; их листья казались серыми. Хотелось плеснуть на эти цветы водой, чтобы они вновь заиграли свежими и яркими красками.

Вдали за деревней видны низкорослые, рано пожелтевшие хлеба. Дождя не было давно.

Багрецов недовольно взглянул "а Тимофея, который вот уже в пятый раз наливал воду из ведра в рукомойник. "Здесь вода дороже всего. В деревне, наверное, сейчас у колодцев очереди, а он, знай себе, плещется, как утка..."

Тут Вадим вспомнил о ветроэлектрической станции на холме. Много ли она сможет дать энергии для того, чтобы питать моторы у насосов? Нет, это не выход. Надо придумать что-нибудь другое! Вот если бы он и Бабкин пустили воду на все поля колхоза, на лесные полосы... Багрецов видел вчера тонкие саженцы, полосой проходящие над оврагом. И здесь, как и повсюду, вскоре вырастет лес, защищающий поля от знойных южных ветров. Но пока эти дрожащие прутики с блеклыми листочками сами еще нуждались в защите. Им нужна влага, они не могут подняться и окрепнуть в твердой, сухой земле.

Понял Вадим, что он с Бабкиным приехал сюда не только наблюдать за приборами, регистрирующими погоду. Техники не имеют права равнодушно смотреть на скупые показания гигрометров, отмечающих влажность Они с комсомольцами Девичьей поляны должны сделать так, чтобы в Москве на записывающем барабане приемной радиометеостанции кривая влажности пошла вверх. Они добьются изменения микроклимата в районе деревни Девичья поляна...

Техник был уверен, что это вполне возможно. Надо пробурить десятки артезианских скважин, поставить к ним насосы с моторами, прорыть оросительные каналы на полях, установить дождевые трубы... Но откуда брать энергию, чтобы питать моторы? В этом районе ветры не постоянны; поэтому ветряки не спасут положения. В самые жаркие, засушливые дни, когда нужно будет пустить воду на поля, металлические крылья ветростанций застынут от безветрия...

Вадим нагнулся и с грустью посмотрел на потрескавшуюся землю. Трещины побежали по ней будто от землетрясения.

Через одну из них силился перебраться какой-то красный жучок с черными пятнышками. Поистине в его маленьком мире эти глубокие провалы в высохшей земле должны были казаться ему последствиями гигантской катастрофы.

А Тимка все плескается!

Кудлатая одноглазая собачонка шариком подкатилась к нему.

Часто дыша и высовывая язык, она старалась напиться из лужицы, но вода исчезала, жадно впитываемая еще не успевшей охладиться за ночь землей.

- Что так рано поднялись? - услышал Вадим за спиной тонкий голосок. - Или на новом месте не спится?

Багрецов обернулся и увидел невысокого роста девушку, с тонкими косичками, в полинявшем голубом платьице. Она держала полное ведро воды и часто дышала. Бабкин мгновенно скрылся в сарае. Ему неудобно было показываться раздетым до пояса.

Девушка поставила ведро и протянула Багрецову руку.

- Стеша... Антошечкина, - просто и, как показалось ему, удивительно мило сказала она и тут же затараторила: - Мне маманя вчера говорила, что вы у нас будете жить. Конечно, у нас не как в городе; водопровода нет, - она кивнула головой на чугунный рукомойник, подвешенный на веревке. - Не хочу зря говорить. - улыбнувшись, но с уверенностью закончила она, - но сдается мне, что вскорости и мы построим свой водопровод.

"Если бы художник стал рисовать ее портрет, то, пожалуй, это не доставило бы ему никакого труда, - весело, с озорством вдруг подумал Вадим. - На листе бумаги нужно начертить кружок и поставить две черные точки. Вот и все. Однако тут же себя поправил. - Надо еще нарисовать круглые, как мячики, румяные щеки, носик пуговкой, обсыпанный золотыми веснушками, и самое главное - изумительную девичью улыбку.

Стеша заметила пристальный взгляд москвича, потупилась, затем гордо вскинула голову и сказала:

- Вам, небось, все здесь в диковинку. Живем, конечно, еще не по-городскому. Пока только строимся. Но ничего, народ у нас напористый, особенно комсомольцы... Вы Ольгу нашу видели? - неожиданно спросила она.

- Нет, а кто это?

- Секретарь нашей комсомольской организации. Вы поговорите с ней, она все как есть вам доложит про колхозные дела. Сегодня воскресенье, значит Ольга дома, занимается. Как выйдете отсюда, повернете налево, потом направо. Ну, а там прямо в ее хату и упретесь. Ее хата заметная.

- Спасибо. Мы обязательно к ней зайдем. А скажите, Стеша, почему ваша деревня называется Девичья поляна?

- Не хочу зря говорить, но старики рассказывают, что издавна наша деревня славилась красавицами. Со всей округи женихи сюда приезжали свататься. Отсюда и название повелось...

- А сейчас? - улыбнулся Вадим. - Может быть, стоит переименовать деревню?

- Хотите сказать, что девчат у нас нет хороших? Поживете - увидите. Как выйдут на улицу, одна другой лучше! Вот только многие ребята у нас в город подались, - с сожалением сказала она, - так соседи насмешки строят над нашей деревней. Теперь-то вы, - говорят, - уже настоящая "Девичья поляна"...