"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 25 (1985 г.)
– А Синегорск… - начал он.
– Рассчитан на девять баллов, - мгновенно ответил тот, даже не дослушав Мареева до конца.
Мареев уже не раз замечал, что в моменты высокого напряжения люди, не потерявшие головы, приобретают удивительную способность понимать друг друга с полуслова.
– Здесь сильнее семи баллов никогда не бывало, - добавил сотрудник.
Мареев взглянул на Воронова. Сейсмолог стоял возле пульта и, сняв трубку телефонного аппарата, нетерпеливо постукивал по рычажку.
В аппаратную вошел Слюсаренко.
– Что вы собираетесь делать? - с ходу спросил он у Воронова.
– Передать предупреждение в Синегорск! - не поворачивая головы и продолжая терзать телефонный аппарат, резко ответил сейсмолог.
– Паникуете? - глухо произнес начальник станции. - Одиннадцати баллов здесь не бывает - ваша система что-то напутала. Это же очевидно. А вы хотите поднять панику. В городе двести тысяч человек!…
– Вот именно - двести тысяч! - горячась, возразил Воронов. - Люди успеют выйти на открытые места… А что касается одиннадцати баллов, то все в жизни когда-нибудь случается в первый раз.
– А если тревога окажется ложной?
– Тем лучше… А если - нет? - Воронов еще раз ожесточенно постучал по рычажку и бросил трубку. - Связь отсутствует. Вы понимаете, что это значит? Нарушен кабель. Видимо, уже начались подвижки пластов.
– Ну что ж, - согласился Слюсаренко. - Береженого бог бережет. - Он положил руку на плечо радиста «Горной»:
– Давай! По радио…
– Мы и так уже потеряли целых четыре минуты, - добавил Воронов.
– Четыре минуты? - удивился Мареев и, не веря, бросил быстрый взгляд на часы. В самом деле - только четыре минуты. А ему показалось, что с того момента, когда на дисплее вспыхнуло предупреждение о грозящем землетрясении, прошло по меньшей мере минут двадцать…
В аппаратной стало вдруг неожиданно тихо. Казалось, время остановилось. Ничего не менялось и на экране дисплея. Тревожная точка рядом с Синегорском продолжала угрожающе мерцать, предвещая надвигающуюся катастрофу. Светились и две единицы на табло, складываясь в фантастические одиннадцать баллов.
Вернулся радист.
– Связи нет!… - сообщил он, волнуясь. Таких сильных помех никогда еще не было.
– Видимо, мощная электризация воздуха, - заметил кто-то из сотрудников.
– Кстати, тоже один из возможных предвестников сильного землетрясения, - добавил другой.
Мареев снова взглянул на Воронова. Сейсмолог стоял бледный, схватившись рукой за край пульта словно для того, чтобы не упасть.
Слюсаренко, наклонившись к Марееву, шепнул:
– У него в Синегорске…
– Жена? - отозвался Мареев.
– Будущая… Лена. Наш врач. Вчера уехала в город и вернется только завтра.
Мареев содрогнулся. Какие простые и обыденные слова: уехала, вернется завтра… Он сказал - вернется. Но если верить приборам - скорее всего не вернется. Одиннадцать баллов! Никто не вернется!… И ничего нельзя сделать - стихия. Даже предупредить невозможно.
Напряжение в аппаратной достигло предела.
– Может быть, на машине? - неуверенно предложил радист. Ему тотчас возразили:
– Сто восемьдесят километров горной дороги! Не успеть!
Словно по команде, взгляды всех, кто находился в аппаратной, обратились к Слюсаренко. Как будто начальник станции мог что-то сделать. Но он угрюмо молчал…
Вот когда пригодилось бы то, о чем только что рассказывал мне Воронов, подумал Мареев. И словно в ответ в наступившей тишине прозвучал голос Воронова:
– Готовьте систему активного предупреждения!
Слюсаренко удивленно поднял свои густые, сросшиеся на переносице брови:
– Но…
– Это единственный выход. К тому же эксперимент был удачным.
– На тренажере. И в течение всего лишь одной минуты. А потом мы целый час приводили вас в сознание.
Вот как, подумал Мареев. Вот почему он не ответил на мой вопрос.
– Повторяю - другого выхода нет, - твердо сказал Воронов.
– Но это же верная смерть!
– Возможно… Но для меня одного…
– Вы даже не успеете ничего сделать. У вас просто не хватит времени.
– Должно хватить. Должно! - Воронов резко повернулся к сотрудникам, молча ожидавшим, чем закончится этот спор. - Готовьте!
В аппаратной все пришло в движение - одни, заняв места за пультами, склонились над приборами, выводя аппаратуру в рабочий режим, другие извлекли из стенного шкафа шлем энцефалоскопа с многочисленными проводами и стали подключать его к системе контроля напряжений и системе управления. И только один Воронов продолжал стоять неподвижно с отсутствующим взглядом. Возможно, он уже сейчас проигрывал в уме разнообразные варианты той необычной игры, в которую ему предстояло включиться через несколько минут. Игры, в которой его противником должна была выступить сама природа, а ставкой была жизнь тысяч людей.
Слюсаренко подошел к Воронову и с неожиданной мягкостью положил руку ему на плечо:
– Еще не поздно отказаться… Михаил, никто не вправе требовать от тебя этого. Тем более что система активного воздействия - это пока скорее… научная фантастика.
Воронов никогда не был в фамильярных отношениях со своим шефом, и, вероятно, именно это слюсаренковское «ты» на мгновение вернуло его к действительности. И он ответил в том же духе:
– А ты хотел бы, чтобы я мог попытаться и не попытался?
И это взаимное «ты» сблизило их теснее, чем долгие годы совместной работы. Слюсаренко сильнее сжал плечо своего ближайшего сотрудника:
– Я понимаю… там Лена.
– Лена?… Лена, - отрешенно повторил Воронов. - Там люди.
Слюсаренко нервно повел плечами и как-то странно посмотрел на Мареева, словно обращаясь к нему за помощью. Мареев выразительно развел руками: да и как он, совершенно новый здесь человек, мог судить о том, что верно и что неверно и как должны поступить эти люди в столь неожиданно сложившейся критической ситуации. Это могли решать только они, они сами. Однако Слюсаренко продолжал почему-то в упор смотреть на него. И чтобы избавиться от этого требовательного взгляда, Мареев отвел глаза и посмотрел на часы - из отпущенных природой шестидесяти минут оставалось только пятьдесят.
– Вот такая… ситуация, - прозвучал рядом тихий бас Слюсаренко.
Мареев уже понял, что сейчас подлинным начальником «Горной» стал не Слюсаренко, а Воронов. В критические моменты бывает, что реальным руководителем оказывается не тот, кто облечен официальной властью, а тот, кто способен найти правильное решение и повести за собой людей. Видимо, почувствовал это и сам Слюсаренко. Именно это, должно быть, и потянуло его к Марееву - постороннему человеку, также оказавшемуся в роли наблюдателя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});