Валерий Капранов - Маг (Читайте знаки - 2)

Очень близко взметнулся столб грязи и пламени, и взрывная волна подхватила его как безвольную куклу и подбросила высоко вверх.

Он почувствовал, как от земли отрываются ноги, а за этим стремительно лёгкий полёт. Разрывающий барабанные перепонки грохот, настиг его уже в воздухе. Он пришёл с небольшим опозданием после вспышки, и явился прощальным аккордом, для тела, припечатанного со всего размаха к промёрзшей земле.

Погребальным салютом посыпались грязные комья, вместе с крошкой песка и осколочков льдинок.

А за ними, как праздничное конфетти, вереницей спускались стаи снежинок.

Дым, стелился над телом, облизываясь и ликуя, поглощая бессовестно эти стайки маленьких звёзд.

Боли не было.

Он лежал на спине и не чувствовал своего тела, припорошенный одеялом промёрзшей земли.

Окружающий мир превратился в сплошную иллюзию. Мысли успокоились, а эмоции и вовсе прекратили своё существование.

Наступил абсолютный покой...

Заволокшие небо, клубящиеся тучи из чёрной гари, прорезались лучами ярчайшего и ослепительного света.

Дым, рассеиваясь и растекаясь по сторонам, превращался в гигантскую, обретающую черты причудливой маски форму. Впитываемый светом, угарный туман, потерял свою угнетающую враждебность и растворился в ясных потоках, сверкающих золотом лучей.

Огромная, взирающая на Фридриха маска, превратилась в приятное женственное лицо, с развевающимися волосами. Тёплый взгляд с золотыми озёрами глаз, согревал и манил его с невероятной силой. В этом взгляде сливались в единое целое, страсть любви, глубина понимания женского сердца и присущая ей, материнская забота.

Он узнал её... и хотел протянуть, было руки... но, почувствовал, что не в силах даже пошевелиться.

Слёзы беспомощности навернулись на его глаза. Он хотел, но не мог ничего предпринять. И тогда, что есть сил на последнем дыхании, закричал:

- Марфа-а-а-а!!!.....

Лицо женщины озарила улыбка, и она собралась, уж было, ответить, как пространство прорезал пронзительный рёв самолёта, разрезая лицо пополам.

Поперёк на две части.

На прекрасном лице отразилось страдание.

Её рот раскрывался в беззвучном крике. Этот крик заглушал оглушительный рёв боевой воздушной эскадры.

Фридрих дёрнулся и с шумным вздохом, заглотнул полной грудью, порцию иссякшего после крика воздуха.

Он проснулся...

Осознание этого, пришло с затихающим рёвом уносящегося в даль, встречного поезда.

Беглый немец лежал в уютном купе пассажирского поезда, следующего по направлению к родному дому. Перепуганные пассажиры смотрели на него с нескрываемой озабоченностью и участием.

Почти два томительно долгих года, ему потребовалось на то, чтобы вновь ступить на землю родной Германии. Правда, многое пришлось переосмыслить и переоценить за это, казавшееся растянутым до бесконечности время.

Прибытие на Родину он относил, к своему долгу. Долгу перед семьёй и ушедшими в вечность предками. Хотя сердце, его, осталось в далёкой России на раскинувшихся просторах свободолюбивой и полудикой страны, утопающей в дремучих и не проходимых лесах. Там, где он ощутил этот вкус единения с нетронутой временем, истинной Силой. Отголоски её остались и здесь - в Европе, собираемые по крупицам и хранимые теми, кто был посвящён.

Но, как долго она ещё здесь сохранится? В то время, как там - в России, не смотря на стремления новой власти, скрыть её и перекроить мир по-новому, она продолжает жить, в сохранившейся девственной чистоте. И источник её так силён и неисчерпаем, что способен собой напоить бесконечное множество жизней и не иссякнуть на протяжении времён.

Только в чьих же руках суждено ему оказаться? И в какую сторону будет направлена эта Сила? Ведь имея такой потенциал, можно, как осчастливить весь мир, так и уничтожить его в одночасье.

Хочется верить, что пока этим Знанием ведают те, кто подобен знакомому ему Берендею, можно оставаться спокойным за будущее этого мира. Даже кровопролитная и ужасающая война, не смогла спровоцировать их к пробуждению Силы. Хотя холодный расчёт противоборствующих сторон, ставился именно на этот ответный шаг. Но Хранители выстояли, и мир не погиб, восстанавливая равновесие. И так будет и дальше, вовеки веков, пока Знание о Силе сохранено от ещё не совершенного человечества.

Не так много осталось мест на земле, где возможен доступ к источнику.

Но, ещё тяготило Фридриха чувство, которое он всеми силами старался спрятать в недра своего сознания. Мысли о Марфе не покидали его, с того самого дня, как они распрощались. Он боялся себе признаваться, что думал и помнил о ней, даже чаще, чем о Гретхен - супруге и матери своих детей.

Это не было чувством измены. В эти трудные времена, могли происходить вещи и более невероятные. Фридрих полностью почитал укоренившиеся в роду традиции, и являлся приверженцем прочных семейных и родовых отношений. Это было залогом здорового будущего.

Но, в душе он осознавал, как близки они с Марфой по духу и Силе, и это никак не давало ему покоя. Это чувство захватывало целиком, проникая во все уголки его существования. Вот уже больше года, с того момента как он больше её не видел, Фридрих ощущал щемящую боль в душе. Для него это было, как будто у него отняли, часть самого себя. Это чувство утраты, довлело над ним, предрекая, что это ещё не конец и настойчиво требовало решительных действий.

Вот и теперь, он боролся с собой, пряча мрачные мысли и пытался представить своё долгожданное возвращение домой. Он прокручивал в памяти снова и снова, все препятствия возникавшие на этом пути.

Два года...

Два долгих, томительных года, вымученных и выстраданных в бегах и отчаянной борьбе за выживание и обретённую свободу.

Где его только не носило?...

Россия, болотистая Белоруссия, где люди навечно прокляли ужас фашистского изуверства, памятью заживо спаленных деревень. Одно упоминание на немецкий акцент, чуть не стоило ему жизни. Гонимый, полуживой, умирающий с голоду, барон добрался до песчаной Прибалтики. Люди здесь не смотря на кажущуюся надменность и чопорность, были более демократичны. Но, страх местного населения перед новым режимом, не позволял в полной мере рассчитывать на поддержку с их стороны.

Так Айнхольц оказался среди лесных братьев, по рекомендации одного из подпольщиков. Нельзя сказать, чтобы он одобрял те зверства, которые они творили в ответ на насилие со стороны властей. Но, что ему оставалось делать. Он и здесь был чужим, отказавшись участвовать в боевых и карательных операциях. Чтобы избежать подозрений в отношении шпионажа, ему пришлось оставлять и это, с таким трудом появившееся убежище. Но, по оставшимся у него от знакомства с подпольем, поддельным документам, беглому немцу удалось устроиться на рыболовецкое судно, где он начал осваивать новую профессию моряка.