Генрих Эрлих - Последний волк

- Волков нет, все это уже сказки, - ответил Губернатор, не отрываясь от стенограммы.

- А по ящику сказали, что есть. Хочу, - надув губы, сказала внучка.

Губернатор сложил листы бумаги, немного раздраженно посмотрел на внучку и спросил: "Чего хочешь?"

- Увидеть живого волка.

- Ну я же тебе уже сказал: волков нет.

- Есть. У нас есть. По ящику следы показывали.

- Точно, уж месяц, чай, болтают, особенно по федеральному, - встряла жена, которая, натренированная мультиэкранным телевизором, ухитрялась видеть и слышать все происходящее в зале.

Губернатор задумался.

- Действительно, как жизнь изменилась. В детстве бабушка сказки читала, а в воскресенье - в зоопарк, вот тебе Волчище Серый Хвостище, вот тебе Лиса Рыжая Краса, вот тебе Зайчик-Побегайчик. Да что в детстве! Еще лет тридцать назад охоты организовывали, высокое начальство любило волчьи шкуры трофеями привозить. Куда все делось? Всех же не могли перебить, это не туры, которые в Пуще водились, та хоть и глухая была в стародавние времена, но размером ограниченная. А тут страна необъятная, должны же быть потаенные места, так нет, извелись. То ли вправду природу испоганили так, что только человек и может приспособиться, да еще крысы с тараканами.

Но если волки действительно появились, если это не обычное журналистское вранье ради красного словца да от неразумения, то надо что-то предпринять.

На следующий день, одно к одному, позвонил старый друг, еще по молодым делам, теперь Большой Человек в столице.

- Привет, начальник. Жив, курилка? А я к тебе, с инспекцией. Не бери в голову, плановое мероприятие, должны же мы держать руку на пульсе регионов, - хохотнул Большой Человек. - Завтра мои ребятки прилетят, утряси с ними программу, ну там дивизия, университет, завод, вызови районных начальников, я им для профилактики холку намылю. И что-нибудь для души, ты это умеешь, а вкусы мои не изменились, ты их хорошо знаешь, вот только силы уже не те. Да, кстати, у вас там, говорят, волки объявились. Тряхнем стариной, поохотимся?! Убивать, конечно, нельзя, такой треск поднимется, что мало не покажется, но так, загоним. Ну, бывай, через неделю буду.

- А что? - подумал Губернатор. - Это мысль. В конце коридора поставим сети, словим серого, здесь пару дней его подемонстрируем, а потом в столицу отправим вместе с Большим Человеком, красивый подарок, это можно неплохо обыграть и у нас, и в столице, на своем же удовольствии паблисити сделаем.

И завертелась машина. Нашли старых егерей, которые еще помнили, как это делается. Подняли в воздух пяток вертолетов и на третий день засекли волка, а дальше уж посменно пасли, не выпуская из виду. Изготовили флажки и крепкую сеть, которая танк выдержит, не то что волка. За день до охоты обложили кругом лес, где был волк, и замерли в ожидании.

x x x

Он чувствовал, что сегодня достигнет наконец цели. Он находился в центре Ее Территории, ее запах наполнял все вокруг и перебивал для него даже запах свежего следа зайца, мелькнувшего пушистым белым ядром на краю леса. И хотя Волк не ел уже три дня, он ни на секунду не замедлил свой бег и лишь, скосив глаза, проводил зайца взглядом, запоминая окрестности - я еще вернусь, потом, мы еще вернемся.

Он уже несколько раз пересекал Ее следы, совсем свежие, потому что две ночи назад прошел легкий снег, открывший новую страницу в летописи леса. Он с удивлением и радостью смотрел на эти следы, точно такие же, как у него, разве что чуть-чуть поменьше, и когда он бежал рядом с ними, получалось, что их две параллельных цепочки следов - это следы Стаи.

Наверно, он совсем потерял голову, как и тогда, когда загонял оленя для раненой Матери. Это волнующий запах выветрил из его головы все затверженные в детстве и годами выверенные правила охоты, весь набор знаков и уловок, которые обеспечивали ему безопасность и очерчивали границы разумного риска. Все говорило о явно излишнем для этой глухомани присутствии двуногих: недавние следы их снегоходной тарахтелки, широкие полозья которой позволяли им, не проваливаясь, нестись даже по свежевыпавшему снегу; черное пятно могилы огня, самого страшного врага, от которого можно спастись только бегством, посреди утоптанной полянки с разбросанными вокруг взрезанными банками, противно звенящими при соударении, с остатками какой-то аморфной массы, которую двуногие называют почему-то сладостным словом - мясо. Несколько раз над ним пролетала громадная металлическая стрекоза двуногих, то зависая в вышине над лесом, то опускаясь почти к самым деревьям, раскачивая верхушки елей и вздымая в воздух осевший на еловых лапах снег, который потом еще долго после исчезновения стрекозы кружился в воздухе, медленно опадая на землю. Волк давно не боялся этих стрекоз, они только шумели и не мешали ему охотиться, а если и прятался от них, то только инстинктивно, потому что не любил пустой без признаков привычного страха взгляд их огромных круглых глаз. В своем беге он пересекал глубокие продольные следы от уродливых дурно пахнущих существ с четырьмя маленькими суетливо мелькающими лапами, в которых передвигались ленивые двуногие. Они резво бегали летом по широким тропам двуногих, которые те почему-то покрывали не приятно пружинящими при беге дерном или хвойными иглами, а жесткой черной землей с тяжелым духом. Зимой же они ползали еле-еле, медленнее барсука, натужно ревели при подъеме на любую горку или ложились на брюхо в глубокий снег и надсадно кашляли прежде, чем надолго умолкнуть. Поэтому зимой двуногие не появлялись в лесах или полях вдалеке от их лежбищ, не мешая Волку полновластно править на своей Территории. Сегодня же на всех тропах двуногих стояла вонь, особенно чувствительная в морозном воздухе и сбивавшая его со следа, вонь, которая раньше заставила бы его развернуться и уйти охотиться в предгорья, что он делал каждое лето.

Волк ничего не замечал и продолжал бежать по следу сородича. След был совсем свежий, он понял это по невыцветшей желтой отметине на снегу, но какой-то странный. "Так не охотятся. Она или совсем неопытна или чего-то боится. Кого может бояться Волк на своей Территории? Наверно, меня. Не бойся меня, - посылал он Ей импульсы вдогонку. - Мы одной Стаи. Мы будем одной Стаей."

Он настиг ее ближе к вечеру, когда солнце коснулось вершин елей. Она, легко узнаваемая, как фея из снов, и прекрасная, как единственная возлюбленная, натужными прыжками передвигалась по лесной просеке, глубоко проваливаясь в свежий наст. "Не спеши, подожди меня, я буду торить тебе путь, чтобы ты не ранила свои лапы". Волк из последних сил рванулся вперед, лишь краем глаза отмечая странные, цвета крови, лоскуты, кувыркающиеся в воздухе вдоль просеки. В его голове столкнулись первобытный Закон и смутные предостережения Матери и опали под напором голоса крови.