Максуд Ибрагимбеков - Крысы

Говорят, когда всех троих привезли в больницу, врачи были уверены, что это жертвы автомобильной катастрофы.

Я их видел спустя месяц на том же пляже, теперь они производили впечатление благовоспитанных людей.

В этот день я в первый раз не пошел на тренировку.

А потом наступил вечер, я не буду о нем рассказывать - вечер с Евой, а потом еще много таких же вечеров.

Она иногда приходила на стадион, когда играл я, в эти дни я играл еще хуже.

- Милый, - как-то осторожно сказала Ева, - а не лучше ли тебе бросить все это и заняться чем-нибудь другим?

Бросить! Футбол мне давал возможность жить, а что будет, когда Гвидо выгонит меня из команды?

Еве я тогда ничего не сказал. Мы твердо решили пожениться, а об остальном не хотелось думать. Утром я пошел на тренировку. Гвидо остановил меня перед раздевалкой.

- Не раздевайся, - сказал он. - Мне нужно с тобой поговорить.

Я шел за ним и думал, что все кончено и завтра мне придется на этом же стадионе продавать программы матчей или разносить сигареты и воду.

- Слушай, - сказал Гвидо, когда мы отошли от раздевалки, где нас могли услышать. - У тебя, наверное, было время заметить, что я к тебе хорошо отношусь? Ага. Ну так вот: я сделал все, что мог, но не моя вина, что из тебя футболиста не получилось и не получится, что бы ты ни делал.

Я сказал, что все правильно, и встал, чтобы уйти. Мне было неприятно оставаться в этом зале, - я еще помнил, с какими надеждами я когда-то сюда пришел.

- Подожди, - сказал Гвидо. - Я неспроста упомянул о том, что хорошо отношусь к тебе. Футболиста из тебя не получилось- это верно, но надо подумать и о том, на что ты будешь жить. У тебя деньги есть?

Я засмеялся.

- Вчера ко мне приходил один человек,-сказал Гвидо. - Я его знаю давно - он ученый. Я видел книги, которые он написал, - какие-то исследования мозга. Он сказал, что давно наблюдает за тобой и спросил, что я о тебе думаю как тренер. Я ему сказал то же, что и тебе. Сказал, что у тебя самые лучшие данные для футболиста, какие только я видел, и что ты никогда не станешь футболистом - ты бездарен. Извини, что я говорил так резко, но у нас был деловой разговор. Он сказал, что ты ему нужен-для чего, он не сказал, что он будет платить тебе в два раза больше, чем ты получаешь у меня. По-моему, над этим стоит подумать. Он оставил мне адрес.

Вечером я отправился к этому человеку...

Чавес посмотрел на часы.

- Одиннадцать часов, - сказал он. - Я обычно в это время ложусь спать. Спокойной ночи. Если вам все это интересно- доскажу завтра.

- Так не пойдет, приятель, - запротестовал капитан. - На самом интересном месте вы хотите уйти.

- Прямо Шехерезада, - робко пошутил худощавый молодой человек.

- Шехе... Как? Что это такое? - заинтересовался капитан.

- Ресторан в Неаполе, - быстро сказал покерист. - Может быть, вы сегодня откажетесь от своего режима? - обратился он к футболисту. - Очень хочется дослушать, чем все это кончилось.

- Режим? - сказал Чавес. - У меня уже нет режима. Я продолжаю все делать по привычке. Ну так слушайте. Я пошел по этому адресу. Пошел с Евой. Мы подошли к небольшому двухэтажному особняку на одной из отдаленных от центра тихих улиц. Ева осталась ждать меня в сквере напротив, а я пошел к дому. Я шел, не веря, что из этой затеи получится что-нибудь путное,--я перестал верить в удачу. Мне отворил дверь старик-слуга. В руках он держал садовые ножницы. Он стоял в дверях и вопросительно смотрел на меня. Тогда я, конечно, не мог знать, что отныне наши судьбыэтого старика и моя неразрывно связаны.

Он привел меня в кабинет своего хозяина. Я сказал "кабинет", но, скорее, это была лаборатория. В огромной светлой комнате пахло, как в зверинце. Стояли рядами клетки, а в клетках возились крысы. Я никогда не видел таких здоровенных упитанных крыс. Они прямо лоснились от жира и все разом, прекратив возню и прижавшись к решеткам, уставились на меня.

- Ну, вот и добрались до крыс, - удовлетворенно потер руки покерист.

- Да, - сказал Чавес. -Добрались. Мне было как-то не по себе, и я даже не сразу заметил человека, который возился в углу. Оттуда доносились потрескивания и шорохи, ну как от радиоприемника, когда крутишь ручку настройки.

Я подошел к нему, это был человек лет пятидесяти, с седыми, аккуратно зачесанными на пробор волосами. На нем был хорошо сшитый костюм и модный галстук. А!.. Костюм, галстук, волосы... Тогда я видел только его глаза, равнодушные и в то же время проницательные. Я сказал, что я Санто ди Чавес и что я пришел потому, что меня послал тренер.

- Знаю, - не дослушав, сказал он. - Садитесь. Я вас много раз видел в игре и на тренировках. Я никогда в жизни не видел такого великолепного мужского тела, как у вас. Солеквани говорит то же самое. Кроме того, он уверен, что вы самый бездарный футболист из всех бездарностей, каких только ему приходилось видеть. Я сказал - тогда я еще хорошо не знал этого человека, - что никому не позволю разговаривать с собой в таком тоне.

Он засмеялся.

- Ты самолюбив, мальчик, - сказал он, - но это не имеет никакого значения. Итак, перейдем к делу. Солеквани говорил, сколько я тебе буду платить? Тебя это устраивает? Хорошо. Возможно, впоследствии ты будешь получать еще больше. Но-одно условие. Ты не будешь задавать никаких вопросов. Все, что я найду нужным, я тебе расскажу сам. Да! Еще. От того, что здесь будет происходить, тебе никакого вреда не будет.

Я спросил, за что же я буду получать деньги и что я должен делать.

- Ничего, - сказал он. - Ровным счетом ничего. Считай, что ты подопытная собака, крыса, что ты мне нужен для опыта.

Я спроскл, для какого опыта.

- Я хочу сделать из тебя великого футболиста, - сказал он.

Он посмотрел на меня, ожидая, что я скажу. А мне нечего было сказать. Все происходящее казалось мне сном. Я машина гтьно сунул в карман деньги, которые он. протянул мне. Мои деньги за месяц вперед.

- А теперь начнем, - сказал он. - По ходу я тебе все объясню.

Он отошел в тот угол, где как я предполагал, стоял радиоприемник, и снова включил его- Как по-твоему, - спросил он, - крысам отсюда видно, что делается в коридоре?

Я сказал, что нет. Крысы и вправду не могли видеть коридора. Лаборатория отделялась от него крошечной прихожей.

- Встань в прихожей, - сказал он мне, - и выгляни в коридор.

Я повиновался и увидел в дальнем углу коридора застекленную клетку, в которой сидел большой пушистый кот.

В то же мгновение в лаборатории раздался писк и топот маленьких лапок. Крысы в ужасе метались по клеткам, опрокидывая друг друга.

Oн с удовольствием потирал руки.

- Войди в лабораторию, - сказал он.

Я вошел.

Беготня в клетках сразу прекратилась. Крысы, подрагивая, смотрели на меня.