Лора Андронова - Вода окаянная

— Спокойно, — заговорил Перш, косясь на затылок Сирила. — Нам надо все тщательно обсудить и решить, что делать дальше.

— Задавить бы как червя, — мечтательно сказал кто-то.

— Насилие — это не выход, — заметил Кельман, делая страшные глаза.

— Тем более что никакого вреда вы мне причинить не сможете, а вот я вам — сколько угодно, — не оборачиваясь, бросил Сирил.

Из толпы к ступеням протолкался Амс. Его испачканное мукой и сажей лицо горело негодованием.

— Надо отправить гонцов в Караст, чтобы наняли там мага помочь справиться с этим…, — он поморщился, подбирая нужное слово, — с этим несговорчивым человеком.

— А мысль здравая.

— Только что мы будем пить, пока гонцы доберутся до города? Путь ведь не близкий, по горам все больше. Да и Кар-река сейчас бурная.

— Терпеть будем, — предложил Амс.

— Это ты будешь терпеть, чурбан безмозглый, — набросились на него женщины, — а детям как объяснить, что воды нет?

— И не выдержишь долго все равно, — сказал кузнец. — Если только…

— Если только ягод набрать, — закончил за него Кельман. — Юлицы. Моя Арина как раз пошла западный склон разведать.

Сельчане оживились.

— Толковая баба!

— Молодец, додумалась!

Покатые плечи Сирила содрогнулись. Он отошел еще на несколько шагов и прилег на землю, заложив руки за голову.

— Кого назначим в гонцы? — спросил Перш. — Думаю, мне точно стоит пойти, у меня кредит есть в Карастском торговом доме, ценные бумаги. Да и знакомые влиятельные имеются.

— Предводителем будешь!

— Нурана возьми! Он у нас самый крепкий.

— Панру!

— Меня, меня! — заголосила Бика. — Хочу в город!

— Цыц, девка! — шикнул Амс. — Тут дело серьезное.

— Целой толпой идти не стоит, — сказал Перш. — Человека два-три будет достаточно. Как считаешь, Келыч?

Кузнец дернул его за рукав, но Кельман лишь отмахнулся. Привстав на цыпочки, он высматривал что-то вдалеке.

— Это она. Жена возвращается.

По направлению к деревне двигалась крошечная фигурка. Лишь несколько минут спустя стали видны черные косы, переброшенные на грудь и яркий синий фартук с крупным пестрым узором.

— Ну у тебя и зрение, — присвистнул Амс. — С такого расстояния разглядел.

— Да я услышал скорее, — пробормотал Кельман.

В руках у Арины были две огромные, тяжелые даже на вид корзины, доверху наполненные чем-то розовым. Сельчане скопом бросились к ней на помощь.

— Юлица, — обрадовалась Мила.

— Мы спасены!

— Ура!

— Я и не надеялась…

— Сегодня же вечером отряд выступит к Карасту, — заявил Перш.

— Погодите, — Арина перевела дух. Кельман с тревогой заметил, что лицо ее было бледным и расстроенным.

— И с раннего утра — собирать ягоды!

— Детей отправим!

— И детей тоже можно…

— Амс, пирогов нам в дорогу напеки, да побольше. В городе все так дорого, надо запастись едой.

— Да послушайте же вы меня! — выкрикнула Арина, громко хлопнув в ладоши.

Все замолчали и повернулись к ней.

— Сперва я спустилась к полянке и убедилась, что юлица уже начала проклевываться. Пока ее не очень много, но скоро будет предостаточно. Хватит и на питье, и на варенья, и на сушенья, — слова были встречены радостным гулом. — Я набрала две полные корзины и туеса и собралась идти домой, но что-то остановило меня. Я спрятала ягоду в укромном местечке, а сама пошла вниз, к обрыву.

— И что ты там увидела? — не выдержала Бика.

Арина закусила губу.

— Не знаю, в чем там дело — валун какой прикатился или трещина случилась, но лава на этот раз пошла двумя путями — и с восточной стороны и с западной. Мы в ловушке.

По площадке пронесся вздох. Кельман всем своим существом почувствовал, как черная безысходность придавила окружающих его людей. Кто-то тихонько всхлипнул, кто-то ругнулся.

— Деточки мои, — послышался женский плач. — Погибнете.

— А я знаю, чьи это шутки!

— Да все мы знаем, а толку?

Перш постучал кулаком о ведро, призывая всех к вниманию.

— Попрошу не впадать в панику. Юлица у нас есть, так что от жажды никто не умрет. Наберем с запасом, хранить в погребе будем, не беда.

— А как сойдет она, завянет?

— Не вечно же лава будет стоять! Остынет, окаменеет — пойдем в Караст, — голос у кузнеца был спокойный и уверенный.

Лежавший на земле Сирил приподнялся на локте и поаплодировал ему.

— Браво, браво. Весьма недурственно. Особенно для такой дремучей деревенщины.

— Смеется…

— Пусть смеется. Ни гроша ему платить не будем.

— Не будем! Точно! — загудела толпа.

— Пусть подавится! Найдем управу!

— Не нужна нам вода!

— Выстоим!

— Выкрепимся!

— Чай не городские неженки!

— Ох, как вы будете пахнуть через месяцок, — Сирил зажмурился. — Убийственно.

— Будем пахнуть. А ты нас будешь нюхать, — отрезал Перш.

По домам разошлись нескоро. Обсуждали, кто пойдет на склон и как делить добытую ягоду. Толпа стала редеть только после заката, когда Сирил демонстративно накрылся курткой и захрапел.

— Пойдем отсюда, — шепотом сказала Мила. — А то, кто знает, вдруг он шеи сворачивает тем, кто ему спать мешает?

Проверять никому не захотелось.

Вечером Кельман бродил по двору, прислушиваясь к нехитрым мыслям домашней живности. Но еще недавно так восхищавшая его способность, стала казаться глупой и ненужной.

— Тоже мне, царь зверей, повелитель кур и бог свиней, — говорил он себе под нос. — Вот людские бы думы читать!

Он ужинал наскоро сваренной Ариной картошкой с подсолнечным маслом и думал: «А вот если еще воды выпить? Что тогда? Вдруг талант мой еще больше разовьется? Очень даже запросто! Я бы смог узнать, что на уме у этого поганца Сирила! Ведь надо проверить?»

Этот вопрос не давал Кельману покоя всю ночь. Он ерзал на кровати, ворочался, пытался считать до ста. Ничего не помогало. Страстное желание выпить хотя бы кружку чудесной воды становилось все сильнее. Оно жгло, давило, оно мучительно зудело, как затягивающаяся рана. Под утро терпеть стало невозможно.

Осторожно, стараясь не разбудить жену, Кельман встал и оделся. На цыпочках прошел по комнате к буфету и запустил руку в тайник, где лежали бережно хранимые монеты. Через несколько минут он выскользнул из дома и, таясь в предрассветной мгле, устремился к источнику.

Сирил уже не спал. Позвякивая ножнами, он разгуливал по площадке и отчаянно жестикулировал, словно доказывая что-то невидимому собеседнику.

— Два ведра, — сказал Кельман, протягивая горстку серебра.