Генри Каттнер - Призрак

Крокет кивнул, рассеянно разглядывая верньер.

- Если я правильно понял, вы хотите уничтожить его чувства к отцу, верно?

- Скорее, уничтожить уверенность, что отец властвует над ним. Он должен поверить в свои силы и одновременно понять, что и отец может ошибаться. К тому же, с этим связана и религиозная мания. Возможно, это идет от его натуры, но это вопрос меньшего значения.

- Призраки! - сказал вдруг Крокетт, вглядываясь в ближайший интегратор.

В холодном свете флуоресцентных ламп Форд проследил его взгляд, а потом осмотрел весь подземный зал, где неподвижно высились колонны.

- Знаю, - сказал Форд. - И пусть вам не кажется, что на меня это не действует. Но я борюсь с этим, мистер Крокетт, и в этом вся разница. Если бы я сидел в углу и предавался отчаянию, я обязательно пропал бы. Но я стараюсь действовать, относясь к депрессии, как к противнику, обладающему личностью. - Черты его сурового, напряженного лица, казалось, заострились. - Это лучший способ.

- А сколько еще...

- Мы близимся к концу. Когда Квейл излечится, все станет ясно.

БРОНСОН, ОКРУЖЕННЫЙ ПРИЗРАКАМИ, ПОГРУЖЕННЫЙ В БЕЗНАДЕЖНУЮ АПАТИЮ, В ГЛУХОМ, СЛЕПОМ УЖАСЕ, ТАКОМ ВСЕМОГУЩЕМ, ЧТО МЫШЛЕНИЕ СТАЛО НЕВЫНОСИМЫМ И БЕССМЫСЛЕННЫМ УСИЛИЕМ... ВОЛЯ К БОРЬБЕ ИСЧЕЗЛА, ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО СТРАХ И ГОТОВНОСТЬ ПРИНЯТЬ ЛЕДЯНОЙ МРАК.

Это было наследие Бронсона. Да, думал Крокетт, призраки существуют. Сегодня, в двадцать первом веке, может, прямо сейчас. Когда-то это были просто суеверия, но здесь, в подледном зале, тени сгущались даже там, где не могло быть теней. Разум Крокетта и во сне и наяву непрерывно атаковали фантастические видения. Его сны заполняла бесформенная, невообразимо пустая темнота, которая неумолимо надвигалась, когда он пытался бежать на подгибающихся ногах.

Однако Квейл чувствовал себя все лучше.

Три недели, четыре, пять, наконец, кончилась шестая. Крокетт устал, и его не покидало чувство, что он останется в этой тюрьме до самой смерти, что никогда ему не выбраться отсюда. Но он стойко переносил все. Форд вел себя ровно, только стал еще собраннее, суше, сдержаннее. Ни словом, ни жестом он не давал понять, с какой силой интеграторы атакуют его психику.

Интеграторы в глазах Крокетта обрели индивидуальность. Теперь они были для него угрюмыми джинами, затаившимися в Черепе, совершенно равнодушными к судьбам людей.

Снежная буря, стегая лед порывами ветра, превратила ледник в спутанный клубок. Крокетт, лишенный возможности выходить на поверхность, все больше погружался в уныние. Пищевые автоматы, располагающие любыми продуктами, сервировали стол; если бы не они, все трое ходили бы голодными. Крокетт был слишком апатичен, чтобы заниматься чем-либо, выходящим за пределы его профессиональных обязанностей, и Форд уже начал озабоченно поглядывать на него. Напряжение не уменьшалось.

Если бы что-то изменилось, если бы возникло хотя бы малейшее отклонение от смертоносной монотонности депрессии, появилась бы надежда. Однако запись навсегда остановилась на одной фазе. Ощущение безнадежности и поражения было так сильно, что Крокетт не мог бы даже покончить с собой. И все же он продолжал судорожно держаться за остатки здравого смысла, зацепившись за одну мысль - быстрое излечение Квейла автоматически уничтожит призрак.

Медленно, почти незаметно, терапия начинала действовать. Доктор Форд не щадил себя, окружал Квейла заботой и вел к здоровью, выполняя роль протеза, на который мог опереться больной человек. Квейл поддавался тяжело, но в целом результат был удовлетворителен.

Интеграторы по-прежнему излучали депрессию, но уже как-то иначе.

Крокетт заметил это первым. Пригласив Форда в Череп, он спросил доктора о его ощущениях.

- Ощущения? Какие? Вы думаете, что...

- Сосредоточьтесь, - сказал Крокетт, блестя глазами. - Чувствуете разницу?

- Да, - сказал наконец Форд. - Но уверенности пока нет.

- Есть, если оба мы чувствуем одно и то же.

- Вы правы. Есть некоторое смягчение. Гмм. Что вы сегодня делали, мистер Крокетт?

- Я? Как обычно... А, я снова взялся за книгу Хаксли.

- В которую не заглядывали много недель? Это хороший признак. Депрессия слабеет. Разумеется, она не пойдет на подъем, а просто угаснет. Терапия через индукцию: вылечив. Квейла, я автоматически вылечил интеграторы. - Форд вздохнул, словно лишившись последних сил.

- Доктор, вам это удалось, - сказал Крокетт; с обожанием глядя на него.

Но Форд его не слушал.

- Я устал, - буркнул он. - Боже, как я устал. Напряжение было ужасно. Борьба с этим проклятым призраком, и ни секунды отдыха... Я боялся даже принимать успокаивающее... Ничего, теперь отдохну.

- Может, выпьем чего-нибудь? Нужно это отметить. Если, конечно, Крокетт недоверчиво взглянул на ближайший интегратор, - если вы уверены.

- Сомнений нет. Но мне нужен сон и ничего больше.

Он вошел в лифт и исчез. Крокетт, предоставленный самому себе, криво усмехнулся. В глубине Черепа еще таились зловещие видения, но уже изрядно поблекшие. Он выругал интеграторы непечатным словом - они приняли это невозмутимо.

- Конечно, - сказал Крокетт, - вы же только машины. Слишком, черт побери, чуткие. Призраки! Ну, ничего, теперь я здесь хозяин. Приглашу друзей и устрою пьянку от рассвета до заката. И на этой широте солнце не заходит долго!

С такими планами он и отправился следом за Фордом. Психолог уже спал, тяжело дыша во сне. Черты его утомленного лица слегка расслабились. "Постарел, - подумал Крокетт. - Да и кто не постареет в таких условиях?"

Импульсы гасли, волна депрессии исчезла. Он почти физически чувствовал, как она откатывается.

- Приготовлю чили, - решил Крокетт, - как научил меня этот парень из Эль Пасо, и запью шотландским виски. Даже если придется праздновать одному, все равно устрою оргию. - Он нерешительно подумал о Квейле и заглянул к нему. Тот читал книгу и только небрежно кивнул своему гостю.

- Привет, Крокетт! Какие-нибудь новости?

- Нет, просто хорошее настроение.

- У меня тоже. Форд говорит, что я вылечился. Мировой мужик.

- Точно, - горячо согласился Крокетт. - Тебе что-то надо?

- Спасибо, у меня все есть. - Квейл кивнул в сторону автоматов. Через пару дней меня отсюда заберут. Вы относились ко мне по-христиански; но пора и домой. Меня ждет работа.

- Неплохо. Хотел бы я с тобой поехать! Но мой контракт кончится только через два года. Пришлось бы либо разорвать его, либо оформлять перевод.

- У тебя здесь все удобства.

- Да уж! - ответил Крокетт и слегка вздрогнул. Потом вышел, чтобы приготовить чили и подкрепиться глотком разбавленного виски. Не рано ли он обрадовался? Может, кошмар еще не побежден? А если депрессия вернется с прежней силой?