Александр Бушков - Великолепные гепарды

- Давайте пройдемся, - сказал я. - Как два перипатетика.

Я взял чемодан, Зипперлейн запер машину, и мы тронулись. Голуби, разгуливавшие по мостовой, недовольно расступились перед нашими ботинками. Настроение у меня портилось. Когда впереди показался броневик, оно упало едва ли не до абсолютного нуля.

Видимо, запрет автомобильного движения на броневик не распространялся. Он стоял у кромки тротуара, высокий, зеленый, на толстых рубчатых колесах, чистенький, словно только что вышедший из ворот завода. На броне у башенки сидел сержант и что-то лениво бубнил в микрофон, двое солдат в лазоревых касках стояли у колес, держа свои автоматы, как палки, и откровенно скучали. Здоровенные такие румяные блондины, от них за версту несло фиордами, набережной Лангелиние, Андерсеном и троллями. Мимо, обогнав нас с Зипперлейном, прошла девушка в коротком желтом платьице, и потомки Эйрика Рыже синхронно повернули головы ей вслед.

Мы миновали броневик, и я увидел их четвертого, лейтенанта, он стоял вполоборота к нам, смотрел на противоположную сторону улицы, и его расслабленная фигура была исполнена той же безнадежной скуки. Я взглянул на него пристальнее и тут же отвел глаза. Хорошо, что Зипперлейн заслонил меня.

С о в е р ш е н н о с е к р е т н о. С т е п е н ь А-1.

Полковник Конрад Чавдар. Родился в 2008 г. В 2026-2029 гг. служил в авиадесантных частях войск ООН. В 2031-м закончил военное училище "Статорис" (факультет общевойскового командования). В настоящее время командир полка специального назначения "Маугли". Четыре международных и три национальных ордена. Женат. Сын.

Теперь прибавились дополнительные загадки. Конрад, я знаю, скромный человек, но не настолько, чтобы на операции переодеваться в форму обычной бронепехоты с погонами младшего по званию. Следовательно... Следовательно; экипаж этого броневика весьма квалифицированно валяет ваньку, изображая скучающих новобранцев. А на самом деле это - полк "Маугли", профессионалы, элитная ударная группа по борьбе с терроризмом. От страха их сюда послали, что ли? Совет Безопасности напуган здешними чудесами, и потому... Или назревает что-то серьезное?

- В городе все спокойно? - спросил я. - Нет, я не о ретцелькиндах. В других отношениях.

- Кажется, спокойно.

Черт бы тебя побрал, выругался я про себя, ты что, не помнишь, какие люди сворачивали себе шею из-за того, что лишний раз произнесли или подумали слово "кажется", очень уж положились на его обманчивую гибкость?

- Как вы носите пистолет, Зипперлейн?

- Как большинство - в "петле". Но чаще не ношу. Я уже пожилой человек...

- А вы, часом, не фаталист?

- А вы?

- Когда как, - сказал я чистую правду.

- Этот город способен сделать вас фаталистом.

- Ну да, - сказал я. - За день выпадает уйма, метеоритов, и ни один еще не упал кому-нибудь на голову. Это убеждает.

- Вы злитесь?

- Честное слово, не на вас, - сказал я. - Вы же умный человек, комиссар. Я немножко злюсь на людей, которые далеко отсюда. Ради чистоты эксперимента меня сунули сюда, абсолютно не проинформировав. Я все понимаю, метод "контрольный след" сплошь и рядом дает неплохие результаты, но могу я выругаться хотя бы мысленно?

- Да... - сказал он. - Что я еще могу для вас сделать?

- Оставьте на почтамте свой адрес. Вот, пожалуй, и все. Разве что... Вы меня не проинструктируете?

- Инструктаж уместится в одной фразе, - сказал он. - Ничему не удивляйтесь. Если станете удивляться, можете наделать глупостей. Что бы с вами ни случилось, помните одно - это не галлюцинации, вы абсолютно здоровы.

- Прекрасный инструктаж. Едва ли не лучший из всех, какие я за свою службу получал... Нет, серьезно.

- Вот именно. Ничему не удивляйтесь. Возможно все, что угодно. Но это не опасно для жизни и здоровья. По крайней мере не было прецедентов... Все, мы пришли.

Посреди большого сада стоял красный кирпичный домик под черепичной крышей.

- Зипперлейн, вы волшебник, - сказал я. - Жилище Белоснежки. Идиллия и благодать. Хочется ходить по траве босиком и верить, что на свете существуют свободное время и нормированный рабочий день...

Хозяйка вышла нам навстречу, когда мы подошли к крыльцу. Жаль, что я не Дон-Жуан. Ей было лет двадцать шесть - двадцать восемь. Светлые волосы, серые глаза. Голубое платье ей очень шло.

Зипперлейн отозвал ее в сторонку, вполголоса изложил дело, и хозяйка охотно согласилась меня приютить - с большим энтузиазмом, как мне показалось. Потом Зипперлейн откланялся, а я остался. Стоял на нижней ступеньке крыльца, хозяйка, которую звали Анной, - на верхней. Оба обдумывали, с чего начать разговор.

- Показать вам комнату? - спросила она наконец.

- Если вас не затруднит.

Комната мне понравилась, как и дом. Я поставил в угол чемодан и посмотрел на Анну. Она мучительно искала слова.

- Так, - сказал я. - Все никак не можете решить, как со мной держаться, верно?

- Верно, - ответила она с бледной улыбкой. - Вы из того же ведомства, что и Зипперлейн, или серьезнее?

- Серьезнее.

- Судя по возрасту, капитан или майор?

- Полковник.

- О, даже так... Понимаете, Адам, лично я была далека от таких дел, но есть обстоятельство... Хотя вы, наверное, никакой не Адам...

- Разумеется. Но какой-то отрезок времени мне предстоит быть Адамом Гартом, так что так и зовите. И помните, что я чертовски любознателен - не по складу характера, а по профессии мне все нужно знать и всюду совать нос. Можно, я буду иногда задавать вопросы?

- Можно.

- Я вам не помешал своим вторжением? Ну, скажем: устоявшиеся привычки, личная жизнь? Только откровенно.

- Может быть, так даже лучше, - тихо сказала красивая женщина Анна, не поднимая глаз, и мне не понравились надрывные нотки ее голоса. - Вы будете часто уходить из дома?

- Наверное.

- Вечерами тоже?

- Скорее всего. Вам нужно, чтобы вечерами меня здесь, не было?

- Наоборот. Я... Вчера... Зипперлейн пожилой человек, полицейский с большим стажем, у него есть оружие, так что вечера его не пугают, и он бы меня не понял... А может, и понял бы...

- Вы, главное, не волнуйтесь, - я осторожно взял ее тонкие теплые пальцы, она заглянула мне в глаза, и этот взгляд не понравился еще больше - я понял, что только огромным усилием воли она удерживается от того, чтобы не броситься мне на шею, прижаться и зарыдать в голос. Плевать, что она видит меня впервые, - ей необходимо выплакаться первому встречному. Интересные дела, надо же довести человека до такого состояния...

- Так, - сказал я. - Вы хотите сказать, что вечерами здесь полезно иметь при себе оружие?

- Нет, вы не поняли, - она поколебалась, потом решительно закончила: - Мне страшно сидеть дома вечерами. Одной.

- Почему одной? У вас же есть сын.