Майкл Муркок - Черный коридор

Парень сунул деньги в карман, и на его лице снова появилась желтозубая улыбка.

— Надеюсь, у вас голова от высоты не кружится. Мне многие говорили, что станут сами мыть окна, а в результате — такая грязища, просто срам! Сквозь этот слой грязи они и солнышка-то в своих квартирах не видят. Ну просто как в той черной яме в Калькутте! Снаружи очень даже видно, где неряхи живут. Впрочем, это не мое дело.

— Вот именно — не твое. А ты суешь свой любопытный нос, куда не следует.

Улыбка снова исчезла с лица мойщика, и он нахмурился.

— А вот это уже оскорбление…

— Чтобы я тебя больше не видел! — взвился Райн. — Сгинь!

Пожав плечами, парень насмешливо отсалютовал, вскинув руку к рыжей шевелюре.

— Рад стараться, господин начальник!

Избавившись от докучливого соглядатая, Райн обернулся к жене, однако перед телевизором ее уже не было. Он настороженно прислушался — из спальни раздавались судорожные всхлипы. Райн стремительно бросился туда.

Лежа поперек супружеского ложа, женщина судорожно рыдала. Он присел рядом и нежно погладил сотрясающиеся плечи.

— Я прогнал этого типа. Успокойся, пожалуйста. Все позади.

Стряхнув его руку, она заговорила сквозь всхлипы:

— Я люблю уединение… Тебе не понять, как ужасно, когда за тобой подглядывают в окна… У тебя другое воспитание… Зачем ты лишил меня покоя и привез сюда?.. Как я несчастна!..

— Поверь, любимая, мне тоже это не нравится. Но нужно время, чтобы постепенно привести все в норму. В конце концов, мы сумеем убедить всех, что больше всего на свете ценим общество друг друга. Не волнуйся — все так и будет.

Но слезы все не унимались. Райн схватился за голову, резким движением взъерошив волосы.

— Я не знаю, как тебя убедить. Не плачь, ну, пожалуйста, не плачь! Никаких новых знакомств — обещаю!

Женщина тяжело повернулась к нему.

— Извини меня за истерику… Просто так все сцепилось одно с другим… Я не думала, что нервы не выдержат…

— Уже все прошло, дорогая. — Он погладил ее по волосам. — Пойдем, посмотрим что-нибудь веселое. А потом…

Но стоило только женщине успокоиться, как снова грянула музыка. Она звучала несколько тише, но не настолько, чтобы не беспокоить несчастных Райнов.

Беспомощно застонав, миссис Райн сунула голову под подушку, стараясь спастись от ударов вибрирующих низких звуков, сотрясавших тело от макушки до пяток.

Беспомощно опустив руки, Райн смотрел на рыдающую жену, а потом яростно кинулся к стене и принялся неистово колотить кулаками по ее сияющей поверхности, пока не исчезли разноцветные огоньки — все до одного.

А музыка все гремела и гремела…

Глава 3

Очередной день бесконечного космического полета. Райн выполнил несколько гимнастических упражнений, принял душ и позавтракал.

Теперь работа. Затворив за собой дверь каюты, он отправился в главный отсек, чтобы проверить показания приборов и уточнить курс звездолета. Как и всегда — все в норме.

Официальная часть окончена. Удовлетворенно окинув взглядом слабо светящийся пустой экран и многочисленные шкалы со стрелками-указателями, он устроился в кресле пилота и достал из ящика свой личный бортовой журнал в красной обложке.

Каждый раз, почувствовав под пальцами гладкую поверхность тяжелого фолианта, он, казалось, вновь обретал почти утраченную связь с Землей — некую причастность к ее истории, к легендарным первопроходцам космоса.

Раскрыв журнал, он, прежде всего, указал дату «25 декабря 2005 г. от Р. X.» и провел под ней красную черту. Слегка помедлив — то ли собираясь с мыслями, то ли от предвкушения радости общения, пусть и с журналом — сделал очередную запись:

«Тысяча четыреста шестьдесят четвертый день полета. Борт «Надежды Демпси». Курс — Мюнхен 15040. Скорость — девять десятых «С». Все системы функционируют без отклонений от расчетных параметров. Показатели в норме. Капитан и пассажиры здоровы.

Капитан корабля Райн».

Подчеркнув и эту запись красной линией, Райн нажал кнопку на пульте управления и повторил в микрофон написанное в журнале, предварив сообщение словом «отчет». Затем, проговорив условную фразу «конец связи», отключился от машины.

Та превратила отчет капитана в радиоволны, и они тут же устремились к Земле.

Райн всегда любил разнообразие. Поэтому даже рутинную процедуру отчета старался каждый раз выполнить как-то иначе: во всяком случае, в следующий раз он сначала наговорит его в микрофон, а только потом запишет в журнал.

Еще раз взглянув на показания стрелок, Райн убедился, что они по-прежнему замерли на средних значениях шкал — ни одна не приблизилась к красным рискам опасности.

Райн не лукавил, сообщая о хорошем здоровье капитана: оно действительно отменно для человека, прожившего уже три года при пониженной гравитации. С момента старта он существенно потерял в весе, а замкнутое пространство космического корабля высосало живые краски со щек: его лицо, несмотря на регулярное облучение под искусственным солнцем, выглядело неестественно бледным. Физическую форму Райн поддерживал, занимаясь на тренажерах; питание было калорийным и насыщенном витаминами. Однако окажись он на Земле, вряд ли смог бы, например, передвинуть мебель или пробежать хотя бы стометровку: невостребованные мышцы постепенно атрофировались. Жаль, если такая участь постигнет и мозг — компьютеризованный корабль не требовал усиленной работы мысли.

Однако космос не может лишить Райна силы воли — он твердо верил в это, — поскольку только от нее зависит, приведет ли капитан свой корабль в намеченную точку пространства. А впереди еще три года полета…

Между тем Райн снова склонился над дневником-журналом — его шариковая ручка принялась заполнять фиолетовыми буквами белую гладь листа.

«Сегодня Алексу исполнилось десять лет — и он уже в третий раз пропустил свой праздник. Это очень печально, но, к счастью, он не знает об этом. Как и остальные. К сожалению, за все надо платить — и такова наша дань за попытку достичь лучшей доли. Мне, однако, с каждым днем все труднее переносить одиночество — безумно тяготит отсутствие семьи и друзей, а теперь пропала и связь с Землей, поскольку сигналы оттуда уже не в состоянии достичь нас. Думаю — и наоборот. Единственное лекарство от депрессии — книги и видеозаписи. И конечно, ответственность за доверившихся мне людей. Во всяком случае, нельзя расслабляться — в осуществлении поставленной цели помогут только твердость духа и железная дисциплина. Я снова написал это, потому что надо собраться с духом, чтобы в очередной раз выполнить свой долг, почти непереносимо терзающий нервы. Еще три минуты — и я сделаю все необходимое, как бы больно мне ни было».