Татьяна Леванова - Нормальная человеческая жизнь

— Может, поэтому она влюбилась в мальчика по имени Дождь, что запомнила дождь? — спросила мама. А потом посмотрела на меня с опаской. — От тебя пар валит. Ты заболела?

— Она приводит свое тело в порядок, их этому учат, — объяснил ей профессор. — Сейчас высушится, затем поднимет температуру тела и сожжет вирусы, если подхватила. Потом начнет восстанавливать силы: сначала будет пить много воды, затем есть много кислых фруктов и зеленых овощей, не пугайтесь, просто дайте ей все, о чем она попросит. В космосе в экстремальной обстановке ей требовался особый доктор, но дома, в безопасности и покое, она справится сама. Привыкайте. Ваша дочка никогда не заболеет всерьез, все, о чем вам надо думать, — это ее душевное спокойствие и обучение законам нормальной человеческой жизни на Соцветии.

Я уже поняла, что должна выучиться как можно быстрее, чтобы получить право на пользование галакт-нетом. Чем скорее я сдам экзамен, тем скорее позвоню Дождю. Рыжий для меня отслеживал всех «возвращенцев», но моих друзей среди них не было. Вообще ребята из космоса почти не возвращались, брат был прав, когда предостерегал меня. Они предпочитали гибнуть на станциях или в открытом безвоздушном пространстве, дойдя до предела, становиться донорами для космических докторов, но не покидать мир, к которому привыкли, и друзей, с которыми сроднились. Надо сказать, что и дома их принимали неохотно, простившись с ними навсегда еще в младенческом возрасте, а мне просто повезло…

На курсах подготовки к экзамену я познакомилась с Солнышком. Она была даже моложе меня на два года, тоже серая, с такими же красными волосами, мать вытащила ее с орбиты в последний момент. Солнышко никак не могла привыкнуть к еде и больше всего на свете тосковала по Гнездам. Единственное, что ей нравилось, — это молоко, причем любое, и натуральное, и порошковое, и сгущенное. Мама приходила за ней на курсы, приносила с собой разноцветные пакетики молока с добавками — с шоколадом, с соком, с витаминами. Но профессор Чудов говорил, что этого недостаточно и что экзамен Солнышку в таком случае никогда не сдать.

Наконец наступил день экзамена. Дома Рыжий показал мне коробочку с новым плоскарем, сказал, что он мой, и, как только я вернусь, он тут же свяжет меня с Дождем. Я очень волновалась. Мама купила мне черное платье, короткое и блестящее, волосы мне красиво постригли, на шею надели золотую цепочку с кварцем. Я хотела надеть ее на лоб, но профессор Чудов предупредил, что кварц между бровей снизит мне баллы. Я обязана выглядеть и вести себя как нормальный человек, никогда не покидавший Соцветья.

Экзамен проходил в ресторане «Озарение», это была чудесная сфера, парящая над городом. Из прозрачных стен открывался вид на огромный город, на горы на горизонте. Солнышко уже бывала там с мамой, она рассказывала, что по ночам там чувствуешь себя, как в космосе — черное небо и яркие россыпи огней в домах, словно созвездия. Но экзамен традиционно проходил днем, поэтому небо было голубым, город — серым и скучным. Экзаменатор встал при моем появлении и придвинул мне стул. Первое, что я испытала при встрече с ним, словно рядом со мной оказался комок зеленой жижи. Такой же голод, алчность, безумное желание употребить меня. Я никогда не испытывала этого ощущения дома. Мне сразу стало нехорошо. Настолько нехорошо, что кроме ощущений от экзаменатора, я не сразу обратила внимание на его внешность, первый прокол с моей стороны. Люди сначала смотрят, потом чувствуют, если чувствуют. Он был старше меня лет на пять, высокий, светлокожий, с черными, как у Ночки, волосами. Гармоничные черты лица, светло-голубые глаза. Чтобы успокоиться, я старалась не смотреть на его волосы, только в глаза цвета неба над маминым садом.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Все в порядке, благодарю вас, — я улыбнулась, привычка улыбаться автоматически выработана на курсах подготовки.

— Разрешите представиться, меня зовут Николай Громов, я буду принимать у вас экзамен, Виктория.

— Гром, — вырвалось у меня. Второй прокол. Космическая привычка к именам. — Громов, Николай, — поправилась я поспешно. — Верно ли я запомнила?

— Да, все верно. Что вы хотели бы заказать?

Я глубоко вздохнула: стадия знакомства миновала, вторая стадия — еда, тут у меня проколов не будет, Рыжий и мама со мной возились все лето и осень. Я решила выбрать самое трудное, что дольше всего жевать и чистить, чтобы произвести впечатление на экзаменатора, и при этом так, чтобы он меня в том не заподозрил. Я внимательно изучила меню.

— Я бы хотела салат из морепродуктов, затем лангуста, черный хлеб, апельсин и воду без газа.

— Я буду то же самое, — сказал Николай официанту и улыбнулся мне. Я продолжала старательно тянуть уголки губ в разные стороны. В ожидании заказа Николай принялся со мной беседовать. Как мне и подсказали на курсах, экзаменатор, болтая, старался задеть все стороны «нормальной человеческой жизни». Для начала спросил о погоде, но на этот раз я не сбилась, говоря об облаках и солнце как о явлениях природы, а не как о людях. Затем обратил мое внимание на картины на стенах ресторана, мимоходом пробежавшись по эпохам в искусстве, к салату он уже выяснил, какие фильмы и музыка мне нравятся, за лангустом поговорили про современную политическую обстановку и перечислили столицы всех стран. А потом, когда я чистила апельсин, вдруг спросил, не скучаю ли я по друзьям.

— Я надеюсь, что друзья примут правильное решение и вернутся домой, — ответила я. — Что мы сдадим экзамен и заживем нормальной человеческой жизнью.

— Ну, что касается вас, то примите мои поздравления, — улыбнулся Николай. — Вы сдали экзамен. После выходных можете подавать заявление на статус. И жить нормальной человеческой жизнью.

От радости я едва не бросилась домой. Но приличия требовали, чтобы я досидела до конца. После обеда Николай предложил выпить кофе, алкоголь мне еще не полагался, несмотря на сданный экзамен. Мы перешли в бар и устроились на мягких диванах. Николай начал рассказывать мне о других, таких же, как я, у кого он принимал экзамен. Ему все было смешно — и попытки экзаменуемых заказать одну только воду, и ошибки в именах художников, и наивные признания в том, что они не понимают фильмы, предпочитают музыку. Мне не было смешно, но я улыбалась. Во время разговора он часто доверительно брал меня за руку. Мне это было неприятно. Я все думала, когда же он меня отпустит. После кофе он заказал для меня шоколад, а для себя коньяк, а потом положил руку мне на колено. Об этом на курсах не говорили. Ощущение вечно голодной жижи стало сильнее. Я напряглась.

— Вы знаете, меня очень ждут дома, — сказала я. — Мой брат, кстати, это именно он уговорил меня покинуть станцию, сейчас, наверное, места себе не находит. Вы сказали час назад, что я сдала экзамен. Можно, я обрадую брата и родителей?