Хол Клемент - Техническая ошибка

Тем временем в диспетчерской у Гранта и МакЭйкерна также не обошлось без проблем. Они подошли к чаше управления, и капитан без затруднений вошел внутрь. Однако с тем же успехом он мог бы остаться и снаружи.

Кнопки управления можно было найти сразу, хотя они и не выдавались над общим уровнем металла. Казалось для каждой из них была своя пара: скорее всего, «вкл.» и «выкл.», а за каждой парой находились два небольших прозрачных диска, которые скорее всего были индикаторами. Ни один из них не светился. Иногда пары кнопок были одиночными, иногда они были сгруппированы по 18–20 штук, и каждая группа была изолирована от соседней. Панель занимала полностью внутреннюю сторону чаши, так что увидеть сразу все было невозможно.

Однако Гранта больше всего беспокоило, что ни одна кнопка, группа или диск не были подписаны. Он и не ожидал, что сможет прочесть их названия, но, несмотря на это, существовала хотя бы самая ничтожная надежда, что названия могут совпасть с тем, что написаны на двигателях или диаграммах, если механики смогут их найти. Кнопок были сотни, и многие из групп можно было легко перепутать. Грант поведал свои мысли вслух, и Мак-Эйкерн нахмурился под своим шлемом.

— Если следовать логике Крэя, названия им вообще не нужны, — наконец ответил он. — Мы же не разрешаем управлять кораблем тому, кто не может работать на пульте вслепую. Естественно, наша панель надписана на случай чрезвычайной ситуации, если вдруг неопытному пилоту придется управлять кораблем, но это скорее самообман. Никогда не слышал, чтобы корабль, вел кто-нибудь, кроме пилотов первого класса, даже в чрезвычайных ситуациях. Метки на кнопках управления — это пережитки времен автомобилей и самолетов.

— В твоей логике что-то есть, — согласился капитан. — Правда, есть и еще вариант: может, у кнопок и есть метки, просто не в нашем понимании. Возможно, их буквы или знаки выгравированы на неполированном металле и предназначены для чтения пальцами. Но этого мы никогда не узнаем, поскольку не можем снять скафандры. На эту идею играет и то, что панель абсолютно не освещена, ведь не могли же они постоянно зависеть от солнечных лучей.

— Так или иначе, теперь околачиваться здесь не имеет смысла, — ответил МакЭйкерн. — Придется подождать, пока кто-нибудь не идентифицирует двигатель, и тогда уже посмотрим.

Грант кивнул.

— Я, в общем-то, никогда особо не надеялся запустить корабль, — сказал он, — вряд ли он остался бы здесь, если бы не был серьезно поврежден, но я действительно надеялся на передатчик. Должен же он здесь быть.

— Может, они вообще не говорили, — заметил навигатор.

— Неудачная шутка, — проворчал Грант.

На полпути к носу корабля Грант и МакЭйкерн встретили Пребла и Стивенсона, которые, удостоверившись, что в машинном отделении справляются и без них, продолжили осмотр корабля. Они вкратце сообщили офицерам о последних событиях, показали им металлические кольца и направились к корме в поисках других помещений, которые, вероятно, располагались над или под центральным коридором. Было совершенно логично начать свой поиск с диспетчерской, хотя никто из них и не заметил никаких дополнительных дверей, когда они были там в первый раз. Возможно, они были закрыты и не бросались в глаза.

Но, очевидно, других дверей не существовало. Войти и выйти из диспетчерской можно было только через центральный коридор.

— Здесь куча не осмотренных нами отсеков, совершенно идентичных, — заметил Стивенсон. — Должен же быть в них вход. Ни в одном из отсеков, которые мы обошли в поисках «ключа», не было никаких признаков ни лестницы, ни подъема, ни люков, но мы не успели обойти все. Думаю, каждому из нас нужно взять по одной стороне коридора и идти к носу, заглядывая во все двери, которые мы сможем открыть. Пока нам не попалась ни одна закрытая дверь, и проблем возникнуть не должно.

Пребл согласился и пошел по левой стороне прохода, освещая ее лучом фонаря. Химик пошел по правой. Они одновременно подошли к первым дверям, открыли их, и в радио скафандров одновременно раздалось: «Вот он!»

За этими двумя дверьми с обеих сторон корабля вверх и вниз шел закручивающийся спиралью пандус.

— Нам повезло даже больше, чем можно было ожидать, — засмеялся Стивенсон. — Иди по своему, я пойду по своему, встретимся наверху.

Пребл снова молча согласился и стал подниматься. Пандус не образовывал правильной спирали — зато им можно было пользоваться при разнонаправленных ускорениях. Вдоль основной оси — когда корабль шел с ускорением, или перпендикулярно ей, когда он дрейфовал вокруг планеты с высокой гравитацией. Пребл вступил на пандус, стоя лицом к выходу, но, когда он попал на следующий этаж, дверь была слева от него. Не заметив ни ручки, ни дверного замка, он толкнул ее, но дверь не поддалась.

Ничего удивительного. Уже поверхностный осмотр показал, что двери повсюду были неаккуратно и на скорую руку приварены, будто их в сумасшедшей спешке нужно было как можно крепче закрыть. И теперь открыть их можно было либо взрывом, либо электрическими пилами высокой мощности. Пребл не стал и пытаться. Он вернулся на основной уровень и у подножия подъема встретил Стивенсона. Беглый взгляд, и химик все понял.

— И у тебя? — спросил он. — С моей стороны дверь не открыть, не повредив корпуса. Кто-то явно хотел то ли запереть что-то, то ли запереться внутри отсека.

— Скорее всего, запереть, раз заварили снаружи, — ответил Пребл. — Хотел бы я знать, что это. Может именно из-за него экипаж покинул корабль. Ты не спускался на следующий уровень?

— Еще нет. Думаю, можно идти вместе, если одна сторона будет закрыта, то и вторая тоже. Пойдем.

Они стояли на левом скате и решили спуститься по нему. Осмотрев дверь, исследователи поняли, что она не заварена, и открыли ее, просто толкнув рукой. Двое мужчин стояли в конце коридора, как две капли воды похожего на основной, если не считать того, что справа он заканчивался тупиком, а не шел до центрального отсека. Света не было, кроме бликов фонарей на полированном металле. С каждой стороны коридора шли двери, возможно, немного больше, чем те, что были этажом выше. Многие из них были открыты, и по обоюдному согласию исследователи вошли в ближайшую.

Отсек оказался такого же размера, как наверху, только в нем не было предметов обстановки — пустая кубическая комната.

Остальные отсеки при беглом осмотре ничем не отличались от первого. В нескольких из них были огромные склады металлических брусков, судя по цвету и весу — платина или иридий. И бруски и коридор, ведущий к ним, были покрыты толстым слоем пыли. Должно быть, и здесь когда-то находились органические материалы, медленно истлевавшие, пока удивительно крепкий корпус держал воздух, но что это было: груз или экипаж корабля, невозможно было сказать. Судя по всему, у корабля были превосходные строители: ни один человеческий корабль не удержал бы воздух дольше трех месяцев.