Владислав Былинский - Конструктор сущностей

Больничная палата, холодные присоски мнемозонда, разочарование на обычно бесстрастных лицах гэбистов. Теперь он, по крайней мере, знает: беды его началось не в Глухомани, а раньше, задолго до того кошмара наяву, обрывки которого порхают в голове.

Иллюзия больше не отвлекала агента Надзора от насущных дел, и он, не задумываясь, повинуясь рефлексу, всадил пулю в затылок крокодилообразному. Аккуратно влепил, как по бегущему кабану. Затем, уже вполне осознавая свои действия, повернулся к толстяку, который корчился, пытаясь запихнуть обратно в глазницы лопнувшие в огне глаза, и выстрелил ему в висок. - Какой такой идиот додумался облицовывать лифт пластмассой? - спросил Богун у напарника. Напарник не отвечал, он был мертв. Задыхаясь от едкого дыма, Богун кинулся вверх по лестнице. Теперь у него совсем не оставалось времени, и он взлетел на шестой этаж со скоростью вертолета. Он несся по лестнице, не обращая внимания на тревожные лица и гомон людей, выскочивших из своих квартир. Не привыкли у нас еще, слава Богу, к взрывам в подъездах. Вот и нашлась утешительная мысль. Везет мне нынче: внизу четверо трупов, а у меня ни царапины. Оставишь в живых хоть одного - и все кончено, ты засвечен, операция на грани провала, дни твои сочтены. А так - имеется все-таки шанс проскочить. Не я выдумал правила игры, - оправдывался он перед кем-то. Не я эту игру затеял, и не в моих силах остановить ее, - доказывал он себе. Конечно, он не мог поступить по-другому. Нет сомнений, что его действия признают правильными. Сейчас главное - опередить, успеть, первым добежать до цели. Он дал несколько длинных звонков и забарабанил в дверь, зачем-то пытаясь снаружи заглянуть в глазок. Затем, нажав на ручку, обнаружил, что квартира не заперта. Такого Богун не ожидал. Он быстро вошел в прихожую; дверь, чмокнув, захлопнулась за ним. На удивление смышленая дверь у этих господ. - Есть кто дома? - Я! - девочка выглянула из кухни. Кажется, она ничуть не возражала против его вторжения. Постояла, разглядывая Богуна, смутилась вдруг, улыбнулась - и спросила: - А как вы вошли?.. - Молча! - сердито ответил Богун. Потрясающая беспечность. Детей своих азам безопасности обучить не могут. - Папу позови! Она округлила глазенки и дернула плечом: ну и просьбы у тебя, дяденька! И ответила равнодушно, будто о чем-то незначительном сообщила: - Папу уж лет шесть как взяли. Он еще не вернулся. - А мама? Сестра? - Мама! К тебе! - крикнула она. Затем кивнула в сторону кухни, а сама скрылась за колеблющимся занавесом, отделявшим прихожую от жилой зоны. Планировка новая, непримелькавшаяся. Коридор с двумя аппендиксами: один ведет на кухню, второй - в спальню. Главная комната располагалась в центре квартиры, в ней находился кто-то, и этот кто-то премерзко кашлял, сипя и отплевываясь, - прямо в окно отплевываясь, наверное. Несолидно у них, обойчики у них дешевенькие и от времени потускневшие, из интерьера - лишь светильник да дурацкие цветочные горшки на стенах. Просторно как в амбулаторной приемной. Богун прошествовал на кухню. Мама, очень похожая на Элли, как раз извлекла из духовки круглый румяный пирог. Богун едва не поперхнулся от густого яблочно-ванильного аромата и вдруг почувствовал голод. Яблоки в феврале, - неплохо, наверное, живут, несмотря на отсутствие кормильца; впрочем, пирог, как и все остальное, мог оказаться иллюзией. Ее брови взметнулись вверх, и неприязненное ожидание застыло на ее лице. Богун почувствовал досаду на себя. Как они все догадываются? Ведь ничего, абсолютно ничего особенного нет в его повадках и внешности. Ничего от шаблонного тупорылого дядьки из казенного дома. И, все-таки, догадываются с первого взгляда. - Я по поводу ребенка. Ребенок ваш, знаете ли... Разговоры уже ходят! Она молчала. Она смотрела без любопытства и без боязни: странно как-то смотрела она. С гадливостью, - дошло до Богуна. Гадок я ей. Следовательно, ничего я от нее не добьюсь. Нужно менять тактику. Он решил приоткрыть карты: - Говоря начистоту, я у вас по собственной инициативе. И никаких инструкций насчет вас не имею... Кстати, скажите: на третьем этаже, крайняя дверь справа, кто проживает? Вы знакомы с ними? - спросил он только для того, чтобы рассеять недоверие к себе. В том, что эта женщина превосходно понимает ситуацию, он не сомневался. Возможно, его вопрос она расценит как завуалированное предупреждение. - Ничего не знаю, ничего не могу ответить. Если вы действительно случайно оказались здесь, то я прошу вас уйти. У меня много дел, а помощи от меня никакой. - Я вынужден вам сообщить... - Ой, не надо! О ребенке поговорить, видите ли! Давай, уматывай! велела она. Видать, допекли ее в свое время коллеги Богуна. - Объясните все-таки, почему у жильцов сложилось такое странное мнение о девочке? Это в ваших же интересах! - Объяснить? Вам? А вы заслуживаете объяснений? Вы ничего, кроме пощечины, не заслужили! - не сдержалась женщина. - Все, пока. Без ордера не появляйтесь. - Доченька! - позвала она. - Иди сюда. Проводишь дядю! И тут тревожно звякнул звонок.

Немногословный таксист вез его чудной дорогой, неожиданно соединившей знакомые места. Витрина магазина. Двор, собака, кот. Страшное и неизбежное приближалось. Хищная дыра катилась в поднебесье. Кто-то тихо кромсал дома, отсекая от зданий сразу по нескольку этажей. В окне обнажалась красотка, окно вдруг залепило чем-то белым; белый силуэт извивался и приплясывал, маня; казалось, снежная королева выглянула из пляшущей метели. Внезапно впереди, прямо перед машиной, появилась девочка. - Элли! Такси летело по осевой. На месте таксиста восседал незрячий каменный идол.

- Не открывай! - крикнул Богун. И рванулся в прихожую. Девочка сквозь дверь разговаривала с кем-то. Не раздумывая и не обращая внимания на негодующие выкрики хозяйки, вторгся в большую комнату. В комнате никого не было. Он прижался спиной к стене, осторожно выглянул. Элли закончила разговор и замерла, подавшись вперед, к двери, сосредоточенно вслушиваясь в тишину - или всматриваясь во что-то, что происходило за дверью. Кто бы ни приходил - приходил он зря, - подумал Богун. В этой семье умеют отваживать непрошеных гостей. - Кто там еще? - равнодушно спросила женщина. - Ошиблись! - весело ответила Элли. - Мам, он забрался в папин кабинет и что-то там ищет! - Да ничего я не ищу, не надо маму обманывать, - произнес Богун, восхищенно разглядывая самый настоящий Вещий Шар. Шар лежал себе на скатерти, поглощая свет и впитывая его энергию. Он был черным, матовым и очень хрупким. Возле шара ощущалась предгрозовая свежесть. Его едва заметное мерцание вызывало таинственную приподнятость дум. Богуна настолько привлекла к себе эта безделушка, что он только в самый последний момент ощутил за спиной чье-то неслышное присутствие и метнулся в сторону. Дубинка, просвистев, отскочила от его бицепса; Богун одним движением скрутил немолодого, багрового от усилий дядьку, метившего ему в затылок. Ослабил хватку, отдавая должное гуманности нападавшего: тот вполне мог его прикончить, если не сейчас, то ранее, поскольку в левой руке дядька держал снятый с предохранителя пистолет. - Ну а вы кто такой и что здесь делаете? - поинтересовался Богун. - Отпусти! - буркнул дядька. Глаза его полыхали гневом. Богун, для устрашения наставив на него отобранный пистолет, отошел в сторонку. И спросил: - Это вы только что звонили? - Я. - Вас девочка впустила? - Да. - Вы никого не заметили внизу? Он замялся. От внимания Богуна не ускользнул быстрый взгляд, которым обменялся дядька с женщиной, тихо стоявшей в дверном проеме. Богун осведомился: - А как вам удается исчезать посреди лестничной площадки? Кстати, полезный совет: не ходите босиком, не оставляйте за собой следов. Следы, знаете ли, выдают вас с головой... Его не слушали. Дядька смотрел в пол. Точнее, смотрел он сквозь пол - и явно что-то видел. - Что с тобой, приятель? - Еще одного убили. Теперь там пять трупов. - Как он выглядит? - Крепко сбитый, смуглый, азиатские черты лица, короткая стрижка, на висках седина... Описание в точности соответствовало координатору регионального отдела. Звали его Кащеем, и был он характерен ехидностью, неуловимостью и крайней осторожностью в деле. Стало совершенно ясно: их подставили. Продали с потрохами. Все, пора ноги уносить. - Поднимаются! Сейчас будут здесь! - встревожено сообщил дядька. - Чего же вы ждете? - полюбопытствовал Богун, стараясь унять эмоции. Эмоции не способствуют выживанию. - Шевелитесь! Показывайте ваше умение. Спасайтесь! Краснолицый протянул руку к шару. - Назад! - прикрикнул на него Богун. - Эта штуковина мне самому нужна. Я ее конфискую. - Вы не могли бы обождать с конфискацией? Даю честное слово... - Исключено. Давай, папаша, жми. Девочку с собой забирай. - Вы что же, намерены остаться здесь? - Намерен. Я не стану ничего предпринимать. Совсем ничего. Но мне для отмазки шар нужен, - пояснил Богун, изумленно внимая собственным словам, которые, казалось ему, рождались сами собой, помимо воли. - Я и так уже все правила нарушил, - добавил он неизвестно зачем. Дядька, тоскливо заглядывая ему в глаза, просил: - На время, дорогой человек? А? Доверьтесь... да отдам я вам генератор, обязан буду, вы нам всем жизнь спасете! - он повысил голос. - Вы же не понимаете! Мы без него - как без сердца... Неужели вы способны отнять даже сердце? Сердце ребенка? - патетически воскликнул он, кивнув на Элли. Богун рассердился: - Я с вами по-хорошему... до поры до времени. Не мели чепуху, дед. Сгинь! Дарую вам ваши жизни и свободу впридачу в обмен на шар. Ясно? А мог бы поступить согласно инструкции! - он умолк. Слишком уж недвусмысленной была инструкция. - Дарую в обмен... согласно инструкции... - бормотал дядька, схватившись за виски. - Удивительно устроена совесть человеческая!