Станислав Лем - Охота на Сэтавра (авторский сборник)

Помост вдруг начал подпрыгивать. Кто-то шёл сзади — это был Бёрст, в таком же комбинезоне; он чётко отдал честь рукой в огромной перчатке и остановился так близко от Пиркса, словно всерьёз решил спихнуть его вниз.

Когда начальство двинулось наконец вперёд, Пиркс удивлённо спросил:

— Ты тоже летишь? Тебя же не было в списке.

— Брендан заболел. Я за него, — ответил Бёрст.

Пирксу стало как-то не по себе. В конце концов это была редкая, прямо-таки единственная возможность хотя бы на миллиметр подняться к недосягаемым высотам, на которых пребывал Бёрст, словно бы вовсе о том не заботясь. У них на курсе он был не только самым способным — с этим Пиркс ещё примирился бы, он даже питал уважение к математическим талантам Бёрста, с тех пор как имел случай наблюдать его мужественный поединок с электронным Вычислителем: Бёрст стал отставать лишь при извлечении корней четвёртой степени; мало того, что он был из состоятельной семьи и не имел нужды предаваться мечтам о монетах, завалявшихся в старых штанах, — но он к тому же показывал превосходные результаты в лёгкой атлетике, прыгал как чёрт, отлично танцевал и, что тут скрывать, был очень хорош собой, чего нельзя было сказать о Пирксе.

Они шли по длинному помосту между решётчатыми консолями перекрытия, мимо выстроенных в ряд ракет, пока полумрак не сменился солнечным светом: здесь перекрытие было уже раздвинуто на протяжении двухсот метров. Над огромными бетонированными воронками, которые вбирали в себя и отводили пламя выхлопа, высились рядом две конусообразных громадины — во всяком случае, Пирксу они показались громадинами: сорок восемь метров в высоту и одиннадцать в диаметре в самом низу, у ускорителей.

К люкам, уже открытым, были переброшены мостики, но проход загораживали маленькие красные флажки на гибких флагштоках и свинцовых подставках. Пиркс знал, что сам отодвинет флажок, когда на вопрос, готов ли он выполнить задание, ответит «готов», — и сделает это впервые в жизни. И тут же им овладело предчувствие, что, отодвигая флажок, он споткнётся о трос и непременно растянется на помосте, — такое случалось. А если с кем-то случалось, то с ним случится наверняка: временами ему казалось, что он невезучий. Преподаватели смотрели на это иначе — дескать, он ротозей, растяпа, и вечно думает о чём угодно, только не о том, о чём полагалось бы думать. И правда, мало что давалось ему с таким трудом, как слова. Между его поступками и мыслями, облечёнными в слова, зияла… не то чтобы пропасть, но, во всяком случае, какой-то зазор, который осложнял ему жизнь. Преподаватели не догадывались о том, что Пиркс мечтатель. Об этом не догадывался никто. Считалось, что он вообще ни о чём не думает. А это было не так.

Краешком глаза он увидел, что Бёрст уже стоит, как положено, в одном шаге от переброшенного к люку ракеты мостика, вытянувшись по стойке «смирно» и прижав руки к ненадутым резиновым сочленениям комбинезона.

Он подумал, что Бёрсту к лицу даже этот чудной наряд, словно сшитый из сотни футбольных мячей, и что комбинезон Бёрста действительно не надут, тогда как его собственный надут как-то неравномерно, и поэтому в нём так неудобно ходить, приходится так широко расставлять ноги. Он сдвинул их как можно теснее, но каблуки всё равно не сходились. Почему же они сходились у Бёрста? Непонятно. Впрочем, если бы не Бёрст, он начисто забыл бы о том, что надо встать по стойке «смирно» спиной к ракете, лицом к трём людям в мундирах. Сперва они подошли к Бёрсту — допустим, лишь потому, что тот начинался на «Б», но и это не было чистой случайностью, вернее, было случайностью не в пользу Пиркса: ему всегда приходилось подолгу маяться в ожидании вызова, и он всякий раз нервничал — уж если должно случиться что-то плохое, то лучше бы сразу.

Он с пятого на десятое слышал, что говорили Бёрсту, а тот, вытянувшись в струнку, отвечал так быстро, что Пиркс ничего не понял. Потом они подошли к нему, и, когда Шеф начал говорить, Пиркс вдруг вспомнил, что лететь должны были трое, а не двое, куда же девался третий? К счастью, он всё же услышал слова Шефа и в последнюю минуту успел выпалить:

— Курсант Пиркс к полёту готов!

— Мда-а… — протянул Шеф. — И курсант Пиркс заявляет, что здоров телом и духом… гм… в пределах своих возможностей?

Шеф любил украшать стереотипные вопросы подобными завитушками и мог себе это позволить — на то он был и Шеф.

Пиркс подтвердил, что здоров.

— На время полёта произвожу вас, курсант Пиркс, в пилоты, — произнёс Шеф сакраментальную фразу. — Задание: вертикальный старт на половинной мощности ускорителей. Выйти на эллипс Б-68. Затем ввести поправку для выхода на постоянную орбиту с периодом обращения 4 часа 26 минут. На орбите ждать два корабля прямой связи типа ИО-2. Вероятная зона радарного контакта — сектор III, спутник ПАЛ, допустимое отклонение шесть угловых секунд. Установить радиотелефонную связь с целью согласования манёвра. Манёвр: сойти с постоянной орбиты курсом 60 градусов 24 минуты северной широты, 115 градусов 3 минуты 11 секунд восточной долготы. Начальное ускорение 2,2 g. Конечное ускорение по истечении 83 минут — ноль. Поддерживая радиотелефонную связь, пилотировать оба ИО-2 в строю треугольником до Луны, выйти на временную орбиту в её экваториальной зоне согласно указаниям Луны-ПЕЛЕНГ, убедиться, что ведомые корабли находятся на орбите, сойти с неё и, выбирая ускорение и курс самостоятельно, вернуться на постоянную орбиту в зоне спутника ПАЛ. Там ожидать дальнейших приказаний.

Курсанты говорили, что скоро взамен нынешних шпаргалок появятся электронные — электромозги размером с вишнёвую косточку; дескать, сунешь их в ухо или под язык, и они всегда и везде подскажут, что хочешь. Но Пиркс в это не верил, полагая — вполне основательно, — что если что-нибудь такое появится, то курсанты будут уже не нужны. Пока что ему пришлось самому повторить задание — и ошибся он только раз, зато основательно, спутав минуты и секунды времени с минутами и секундами долготы. После чего, потный как мышь в своём противопотном белье под толстой оболочкой комбинезона, стал ждать дальнейшего развития событий. Повторить-то он повторил, но смысл задания ещё не начал доходить до него. Единственной застрявшей в голове мыслью было: «Ну и досталось же мне сегодня!»

В левой руке он сжимал шпаргалку, правой протянул Шефу бортовой журнал. Устный пересказ был просто педантством: всё равно задание вручалось в письменном виде, с вычерченным начальным отрезком курса. Шеф вложил конверт с заданием в кармашек, приклеенный к обложке журнала, вернул журнал Пирксу и спросил:

— Пилот Пиркс, к старту готовы?