Николай Томан - Девушка с планеты Эффа

Невольно увлекшись этими объяснениями, Хоррэл спохватывается вдруг:

- Ну ладно, хватит читать лекции - пора и делом заниматься. Я попросил Совет разрешить мне с сегодняшнего дня вести наблюдения только за Эффой.

- А это поможет разгадать ее тайну? - с надеждой спрашиваю я.

- Обычные телескопы, даже с кварцевой оптикой, едва ли дадут возможность обнаружить что-либо новое. Но скоро должен вступить в строй телескоп с электронным преобразователем нового типа. Он специально сконструирован для наблюдения не светящихся собственным светом космических тел. Вот на него-то я и возлагаю большие надежды.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я знаю, что деды наши работали третью часть суток. Представляю себе, как это их изнуряло. Оставшееся время уходило, видимо, главным образом на сон и отдых. Когда же было пополнять знания, заниматься искусством и спортом? Они, однако, ухитрялись как-то делать все это. Просто непостижимо!

Даже сейчас, когда наш рабочий день составляет шестую часть суток, разве успеваешь осуществить все свои замыслы? Иногда, правда, приходится работать немного больше. Как сейчас, например, когда почти вся молодежь нашей лаборатории добровольно подключилась к группе Рэшэда. Мы увлечены его гипотезой и не жалеем времени. Присоединяются к нам разные специалисты и из других научных обществ.

Я прихожу теперь на работу одной из первых. Сегодня мне особенно не терпится поскорее сесть за свой пульт.

Войдя в лабораторию, замечаю, что дверь в павильон Рэшэда распахнута, как и вчера вечером. Рэшэд уже скдит за своим столом и сосредоточенно чертит что-то. Заметив меня, приветливо здоровается.

- Вы почему так рано, Шэрэль?

- Неожиданно возникла идея еще одного эксперимента с фонограммой, - отвечаю я деланно-равнодушным тоном.

- А вы разве не были на заседании Совета? - улыбается Рэшэд.

- Была.

- И у вас не отпала охота возиться с этой фонограммой?

- Наоборот! - теперь уже не сдерживаясь, горячо восклицаю я.

- Тогда идите-ка сюда, я покажу вам кое-что.

На столе перед Рэшэдом большие листы бумаги с контурами материков и океанов какой-то планеты. Видимо, Эффы. Он берет один из них и протягивает мне.

- Помните, кто-то сказал, что на Эффе должно быть слишком много воды? Допускалось даже, что суши там нет вовсе... Опроверг это астробиолог Аттан, напомнив о бесспорном и давно уже известном факте существования в атмосфере Эффы молекулярного кислорода. Бесспорно в связи с этим и существование на Эффе мощной, занимающей колоссальные пространства наземной растительности. Это и у вас, наверное, не вызывает сомнений?

Я молча киваю головой.

- Воды там порядочно, конечно, - продолжает Рэшэд. - Не менее трех четвертей, но и суши должно быть вполне достаточно. Я пометил пунктиром линии, прочерченные лучами локаторов на поверхности Эффы. Они проходят только по океанам, но их витки довольно широки и в промежутках между ними, как видите, может быть и суша. Кроме того, из-за недостаточной аналитической способности тогдашних локаторов они могли показать влажную сушу или влажный снег на поверхности Эффы, как воду. Вот я и попробовал изобразить эту предполагаемую сушу в виде трех или даже четырех материков. Пусть кто-нибудь докажет мне теперь, что это не так.

Рэшэд довольно улыбается. Забирает у меня свой чертеж и прячет в стол.

- Общего вида поверхности Эффы у нас, к сожалению, нет. Запись ее изображения повреждена, и вообще, как вам известно, показания большинства приборов ракеты либо сильно искажены, либо вовсе отсутствуют. Следовательно, данных для доказательства существования разумной жизни на Эффе, кроме магнитной ленты с изображением девушки, пока нет никаких. Не отказываться же нам из-за этого от своих убеждений?

Рэшэд снова улыбается, и в его светлых глазах я читаю такую уверенность в себе, что от недавних моих опасений не остается и следа.

- Нет, мы так просто не сдадимся, Шэрэль! Доказать нашу точку зрения будет, конечно, нелегко, но мы призовем на помощь всю силу современной науки и вместе с теми, кто разделяет наши убеждения, добьемся своего.

Рэшэд возбужден и разговорчив, как никогда. Во всяком случае, со мною он ни разу еще не разговаривал так долго и серьезно. И я больше всего боюсь, что кто-нибудь войдет сейчас и прервет наш разговор.

- Меня почему-то упрекают в торопливости, - пожимает он плечами, - а я не понимаю, как можно медлить с этим? Разве не важно точно установить - обитаема ли Эффа именно сейчас, когда решается вопрос о посылке Первой Звездной экспедиции? Не посылать же туда новую беспилотную ракету, а потом годы ждать ее возвращения на Джумму?

Рэшэд сокрушенно вздыхает, а я не нахожу слов для выражения сочувствия ему, да и не уверена, что он в них нуждается.

- Все ставится почему-то в зависимость только от восстановления показаний аппаратуры космической ракеты, - помолчав немного, продолжает Рэшэд. - Но ведь это дело не легкое, может быть, даже безнадежное. Зато, доказав, что изображение этой девушки могло быть записано только на Эффе, мы сразу же решим и все остальные вопросы. Станет бесспорным не только обитаемость этой планеты, но и высокая культура ее населения. Все внимание нужно, значит, сосредоточить на этой девушке.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сегодня мы весь день работаем с необычным подъемом. У техников, занимающихся аппаратурой по регистрации коротковолновых излучений Желтой звезды, а также приборами, измеряющими интенсивность космических лучей в магнитном поле Эффы, дело идет сравнительно неплохо.

Моя аппаратура гораздо сложнее. Она должна рассказать о рельефе поверхности Эффы. Однако снимки, сделанные с помощью сильных телеобъективов и записанные на магнитные диски, почти безнадежно повреждены. Просто чудом уцелела запись телевизионной передачи. Но и в ней недостаточно четки, сигналы изображения, а звуковое сопровождение основательно искажено. Но я все еще не теряю надежды восстановить хоть часть фонограммы.

К Рэшэду то и дело заходят какие-то неизвестные мне ученые. Сегодняшняя статья в "Астрономическом вестнике" о его гипотезе взбудоражила, конечно, весь наш ученый мир. Да и не только ученый, наука теперь достояние многих.

Вот пришел к Рэшэду кто-то очень знакомый. Я злюсь на себя, что не могу вспомнить, кто он такой...

Ну как же я забыла! Ведь это наш крупнейший биохимик! Вот бы послушать, о чем он будет говорить...

Торопливо придумываю повод, чтобы зайти к Рэшэду. Кажется, я оставила в его павильоне ферритовую головку для стирания магнитной записи... Осматриваюсь. Ни на пульте, за которым я работаю, ни под пультом ее нет. Видно, она действительно у Рэшэда. Повод подходящий.