Георгий Гуревич - Приключения машины

- Алексей Дмитриевич, сделайте же что-нибудь. Неужели нельзя увеличить скорость?

Но здесь неразумный кальмар совершил ошибку. Своим длинным щупальцем он ухватился за крутящийся вал. Мгновение, и кончик щупальца был прихвачен шестернями. Кальмар побурел от ярости, рванулся, чуть не опрокинул машину и ударил клювом куда-то под экран. Мелькнула ослепительная вспышка. Мы вздрогнули, отшатнулись, невольно зажмурившись.. И когда открыли глаза, на всех экранах было черно.

- Что случилось? Испорчен передатчик?

Но Ходоров довольно улыбался:

- Ничего страшного. Кальмар испугался разряда и выпустил чернила. Теперь удирает в свою пещеру.

Все вздохнули с облегчением, разом заговорили, делясь впечатлениями. Казакова-гидролог смеялась. Сысоев держал за пуговицу изобретателя и убеждал его:

- Вы должны предусмотреть какие-нибудь средства против таких нападений.

- Но мы предусмотрели электрический разряд, - оправдывался Ходоров.

- А почему он так запоздал?

- Это же машина, она не соображает. Пока кальмар держал ее, она исполняла программу: "Борьба с водорослями". А когда, он стал грызть, последовал защитный разряд по программе "Борьба с хищником".

- Но ведь она видела, что это не водоросли.

- К сожалению, это только мы видели. Машина не видит, она лишь отражает... как зеркало.

- Надо предусмотреть, чтобы машина видела, - упорствовал Сысоев.

4.

СПУСК продолжался. Светящиеся цифры оповещали, что машина побивает один рекорд за другим. Далеко позади остались рекорды ныряльщиков за жемчугом, рекорды водолазного колокола, подводных лодок, водолазов в жестком скафандре. На 200-метровой глубине в темно-синей воде еще плавали черные силуэты водорослей. Но когда они попадали в луч прожектора, оказывалось, что водоросли эти не черные, а красные. Красные лучи не доходили сюда с поверхности, поэтому красный цвет был здесь защитным. Мы видели багровые заросли в темно-синей воде и алые стайки рачков над ними.

Вечерняя синева вскоре сменилась фиолетово-серой тьмой, потом угольной чернотой запертого погреба. Прожекторы светили под гусеницы. Навстречу плыло однообразное голое дно - то илистое, то песчаное. Мелькали створки моллюсков, сидячие черви со щупальцами, голотурии, похожие на мешочки, морские ежи с прямыми твердыми иглами. На ходу трудно было рассмотреть всю эту мелочь, и мы не разделяли восторгов биологов, которые то и дело щелкали фотоаппаратами, выкрикивая латинские названия.

Цифры дошли до 650, затем начали уменьшаться. Теперь машина шла вверх, взбираясь на подводный хребет Витязя, открытый не так давно - в 1949 году - океанографическим судном "Витязь".

На глубине 500 метров машина остановилась.

- Ну теперь дошла очередь и до вас, товарищи геологи, - обратился к нам Ходоров. - Наблюдайте. Здесь первая станция. По программе бурим для вас колонку.

Как только машина остановилась и погасила свет, океанская тьма ожила. Так бывает и на земле. Пока сидишь в комнате, кажется, только и свету, что от настольной лампы, а снаружи все черным-черно. А выйдешь, и тьма расчленяется. Различаешь и мерцающие звезды, и ясные планеты, и прозрачное сияние Млечного пути, голубоватую тьму неба, стеклянный блеск реки, вспыхивающие искры светлячков, причудливые силуэты деревьев.

Итак, когда погасли прожекторы, подвижные цветные созвездия окружили машину. Мелькнула подводная Кассиопея - рыба с пятью голубыми пятнами в виде буквы "М". Проплыло что-то вроде океанского парохода - более крупная рыба со светящимися желтыми точками на боковой линии, напоминающими огоньки кают. Осмелевшие обитатели глубин тыкались мордами в экран. У одних светились глаза, у других плавники или оскаленные зубы. Проплыла огромная пасть на махоньком вертлявом тельце, плыли рыбы, круглые, как шар, и плоские. словно платок, с развевающимися плавниками, как бы разорванными на лохмотья, - существа, с нашей сухопутной точки зрения, невероятные. Но здесь на глубине иные законы - однородная среда, вечное спокойствие, и не столь нужны обтекаемая форма и крепкие мускулы, без которых не уцелеешь на бурной поверхности, среди волн.

Мы видели также хаулиода - живоглота, который способен заглатывать рыб, в три раза больших, чем он сам, надеваясь на них, как перчатка. Видели глубоководного удильщика со светящейся приманкой над головой. Рыба эта таскает на своей спине приросшего мужа, чтобы не потерять его в темных глубинах.

Но пусть о рыбах расскажут ихтиологи. Они были рядом с нами в той же комнате, записывали, снимали, делали зарисовки, спорили о семействах, родах и видах. У нас с Сысоевым были свои переживания. Зажегся свет на одном из продолговатых экранов, и мы увидели ползущую снизу вверх колонку - пробу грунта.

- Песок, Юрий Сергеевич. Я сказала бы, вулканический.

- Ничего нет удивительного. На островах вулканы. Во время извержений пепел падает в море.

- Ил, Юрий Сергеевич.

- Вот как, ил?

- А это, если не ошибаюсь, сланцы...

- Нет, вы не ошибаетесь.

- Сланцы, так и записать?

- Конечно, запишите. Или вы своим глазам не верите?

- Нет, я верю. Но все же странно. Почему же сланцы?

- А вы верьте глазам, а не теориям. Ведь рядом на Шикотане сланцы. Раз видите, так и пишите.

5.

ВЕРОЯТНО, для окружающих непосвященных наши восклицания казались странными. Сланцы, ил, какая разница? Стоит ли волноваться из-за этого?

Но дело в том, что мы решали задачу и получили ответ. Ответ, естественно, не интересовал тех, что не ставил вопроса. Помните, как бывало в детстве? Сидите вы над трудной задачей, ломаете голову час, два, получилось 22 и 3/4. Волнуясь, ищете ответ в конце задачника. Вот он - ровно 22. Вы недоумеваете, обескуражены, обижены. Почему же ровно 22? Куда делись 3/4? Хватаясь за соломинку, смотрите список опечаток. Нет и здесь трех четвертей. Неужели начинать сначала? А по комнате в это время бегает, размахивая игрушечной саблей, ваш маленький братишка, трубит в жестяную дудку. Он не решал задачи, не ставил вопроса и ответ его не волнует. Ему совершенно безразлично - 22 или 22 миллиарда.

Задача у нас, у геологов, всегда одинаковая: во что бы то ни стало найти его - полезное ископаемое: руду, строительный материал, горючее, драгоценные камни, даже пресную воду, иногда.

Но земной шар велик. Прежде чем отправиться на поиски, нужно подумать, где искать.

Сосна любит сухой песок, а клюква - болото, финиковые пальмы предпочитают пустыни, а кокосовые - тропические побережья. У растений свои вкусы, обычаи, привычки. Так и у минералов. У каждого своя история, свое происхождение, свои излюбленные места рождения. Отсюда извечный геологический вопрос: как оно возникло? Как появились на свет эта гора, это озеро, этот обрыв, эта впадина? А затем уже следует второе практическое: какие полезные ископаемые стоит искать здесь?