Егор Фомин - Лестинца

- Раз! - и рука Ригга твердо и уверенно сомкнулась на полотне ножа.

- Два! - его кисть легко поплыла к плечу, отводя руку назад, а лица великанов впервые дрогнули, и дрогнули обеспокоено.

- Три! - свистнул нож, устремляясь к оку левого великана, и бессильно задрожал в щите, войдя до середины лезвия.

И одновременно с этим, отвлекая движение меча противника, нанес удар Итернир, и тут же хитрым движением Ланс сковал и щит, и меч левого великана. Лишь принц в этот самый момент отступил назад.

И все бы пропало, если бы в этот же самый момент Крын почти без замаха, но от того не менее широко не ударил бы топором, глубоко всадив его в открывшийся пояс правого великана. Со столь неожиданной для него скоростью, оставив засевший топор в ране, развернулся и, вцепившись в ногу левого противника, что было сил дернул вверх, пока тот отбивался от атак Ланса, чьи движения даже нельзя было разглядеть глазом. Они превращались в одну смазанную широкую полосу стали.

А с правым великаном уже все было кончено, потеряв равновесие от удара, отвлекшись на новую атаку Итернира он пропустил укол в самое сердце решившегося, наконец, принца.

Что было сил, дернул Крын ногу великана, стремясь опрокинуть его, но тот даже не пошатнулся. Парню казалось, что он целую вечность рвет жилы, напрягаясь в последнем, каждый раз, усилии, но опять находя силы для нового рывка. Он уже задыхался, и, наверное, залил потом всю округу, когда, наконец, ступня противника оторвалась от земли. Воодушевленный успехом, на последнем дыхании рванул вверх, вкладывая все, что осталось, все свое существо в этот рывок.

Великан, обескураженный непрекращающимися атаками Ланса, сметенный уложившимся в одно мгновение, порывом Крына, тяжело перевалился через парапет, и, взмахнув руками, не в силах выпустить зажатое оружие, исчез в отверстой бездне.

Все уложилось в одно мгновение. Крын одновременно со вторым великаном грузно повалился на ступени. Он был поражен и подавлен тем, как много событий произошло меньше, чем за один выдох.

- Ты быстрый, - качнул головой Ланс, хотя в бесстрастных глазах не было заметно и тени эмоций.

Упершись ногой, Кан-Тун освободил свой узкий клинок и победно оглядел соратников. Итернир отерев выступивший пот, поднял взгляд на его торжествующую улыбку, и не стерпел.

Единым движением сгреб его за ворот, выбив меч, и, навалившись, припер его к самому парапету.

- Из-за тебя, высокородный ублюдок, - гневно проговорил он в лицо бессильно побелевшего принца, - мы все чуть не погибли!

Принца спасло лишь поспешное вмешательство Ригга, который подскочил и рывком отодрал Итернира.

- Оставь его, - попытался уговорить он, - мы же победили!

- Ага, сейчас, - мрачно заверил Итернир и широко, со смаком, всадил крепкий свой кулак в благородную челюсть.

Юноша дернулся, опрокинутый наземь и потерял сознание.

Ригг выдернул нож из щита поверженного великана, оставив тяжело дышащего Итернира, который отходил так же быстро, как и разгневался.

- Спасибо, - сказал он Лансу, протягивая нож, - благодаря тебе и мы можем идти дальше.

- Его благодари, - коротко отмахнулся тот, указывая на ошарашено мотающего головой Крына, пытающегося прийти в себя.

Итернир дружески похлопал того по плечу, кладя у ног топор, обтертый от крови великана о великанью же рубаху. Ригг тоже подошел и благодарно пожал руку все еще мало что понимающему Крыну.

- Если бы не ты, - объяснял он, - мы все бы пропали.

Тот лишь гудел что-то нечленораздельное.

Когда Ланс, Ригг и Итернир уже подхватили свои нехитрые пожитки, готовые идти дальше, принц все еще лежал без памяти, а Крын сидел на ступенях.

- Ты его не убил, случай? - кивнул Ригг Итерниру на Кан-Туна.

- Да не должон, вообще-то. Поваляется, да очнется, - ответил он и обратился к Крыну, - тебя ждать, или ты пойдешь с этим?

Тот невразумительно помахал перед лицом рукой и помотал головой, мол, идите сами.

3

Крыну казалось, что конца краю нет этому восхождению. Постепенно он заметил, что ступени становились все уже и уже, а парапет и вовсе сошел на нет. Причем ступени стали еще и высокими, так что идти было и вовсе невмоготу. Ноги налились тяжестью и казалось, что восхождение, все замедлявшееся, совсем прекратилось. Но в то ж время нельзя было присесть передохнуть, слишком уж узки были ступени. Приходилось идти вверх.

Неосторожно оглянувшись, он заметил, что исчезнувший парапет открыл то, что ранее ускользало от его зрения - восхитительной красоты вид, открывавшийся с этой высоты. Сейчас они достигли, наверное, только уровня птичьего полета, но и отсюда зрелище было завораживающим.

Никогда ранее Крын не мог представить себе что земля сверху такая красивая. Даже когда лежал в стогу сена под бездонным ковшом неба и предавался мечтаньям, видел себя птицей. То, что он увидел сейчас, превосходило самые смелые мечты.

Невольно он остановился, что было немедленно отмечено недовольным окриком принца. Но и тот, поведя взором вокруг, замер, как вкопанный. Он поднимался на самые высокие башни дворца, но даже оттуда не видел подобного великолепия.

От такого зрелища даже кружилась немного голова, Крын невольно отступил шаг назад, даже и не вспомнив, об узости ступени, его пята, не найдя опоры, соскользнула, и, теряя равновесие, он начал валиться назад.

Широко взмахнув руками, он попытался, было, остановить падение но уже слишком поздно. Ужас сковал все его члены, он понял, что это конец, во всех красках представил себе как полетит в эту бездну, как неотвратимо удариться оземь. Паника охватила разум, превратив его в кусок льда.

Махнув рукой, он задел и принца, но тот вовремя вырвавшийся из чар зрелища, перепугался так, что от страха сделал совершенно неожиданное даже для самого себя: извернувшись, словно дикая кошка, он упал животом поперек лестницы, намертво вцепившись. Принц попытался изо всех сил прижаться к ступени, слиться с нею, только бы не принадлежать бездне. Но когда он заметил, как поскользнувшийся Крын поясницей падает на край лестницы, и всем своим большим телом тяжело заваливается назад, сделал второй неожиданный поступок: мгновенно выбросив вперед правую руку, судорожно схватил кисть попутчика, даже и не подумав о том, что выдержать его он не сможет.

Крына, уже основательно распрощавшегося с жизнью и успевшего передать привет всем своим родным и всплакнуть в юбку матери, сильно тряхнуло, и он осознал себя висящим над бездной.

Руку Кан-Туна дернуло так, что показалось, будто кости вышли из сустава, а жилы с сухим треском порвались в клочья. Края ступеней, словно ножи, впились в ребра, от его истошного крика чуть не рухнула сама Лестница. Он видел, как с плеча Крына сорвался и исчез глубоко внизу один из его тюков. "Парадное платье": подумал он отстранено: "Для представления перед богами". А в следующую минуту понял всю неотвратимость своего положения: сейчас левая рука, судорожно хватающаяся за край ступени, разожмется, или соскользнет, они последуют за поклажей, и их больше ничто не спасет.