Эдмонд Гамильтон - Проклятая галактика

Внезапно он сказал Питерсу:

- Доктор, вы полностью представляете, что и зачем вы делаете?

Питерс досадливо оглянулся.

- Ну разумеется, - отрывисто бросил он. - А что, не похоже?

- Пожалуйста, сделайте для меня одну такую вещь, - попросил Гарри, давайте вернемся к дороге, туда, где разгрузилась машина.

- Это еще зачем? - возмутился доктор. - Я хочу побыстрее все закончить.

- Не сердитесь, я прошу вас не просто так, это очень важно, - сказал Гарри. - Это очень важно.

- Глупости все это. Ну ладно, идем, - сказал ученый, отрываясь от работы. - Полчаса потеряем.

Продолжая ворчать, он потащился за Гарри к грязной дороге за полмили от многогранника.

- И что же вы хотели показать мне, - спросил он, озираясь.

- Только спросить, - сказал Гарри, - вы все еще помните, как надо открывать многогранник.

Лицо Питерса вспыхнуло гневом:

- Вы... вы... кретин малолетний! Время ему некуда девать! Конечно, я...

Он сразу умолк. На лице отразился панический, слепой ужас перед неведомым.

- Не помню! - закричал он. - Пять минут назад все помнил, а сейчас даже не знаю, что я там делал.

- Так я и думал, - сказал Гарри Адамс. Хотя его голос был ровен, но по спине вдруг пробежал холодок. - Когда вы стояли возле этого многогранника, вы превосходно знали, как вести процесс, абсолютно неизвестный современной человеческой науке. Но стоило вам отойти от многогранника подальше - и вы уже знаете об этом не больше, чем любой другой ученый на Земле. Вам понятно, что это значит?

Лицо Питерса моментально прояснилось:

- Вы считаете, что некто... нечто в многограннике или возле него вкладывает в мой мозг сведения о том, как его открыть?

Его глаза расширились.

- Невероятно, но похоже, что так оно и есть. Ни я, и никто другой на Земле не знает, как расплавить замороженную энергию. Но когда я стою возле многогранника, я знаю, как это сделать.

Их глаза встретились.

- Если кто-то хочет открыть эту штуку, - медленно проговорил Гарри, он должен сидеть внутри многогранника. Он не может вскрыть его изнутри, но может заставить вас сделать это снаружи.

Некоторое время они стояли в теплых утренних лучах солнца, глядя друг на друга. Окружающий лес испускал аромат теплой листвы, сонно гудели насекомые. Когда репортер вновь заговорил, его голос невольно стал тише.

- Вернемся - сказал он, - вернемся, и если возле него вы снова будете все знать, то это значит, что мы правы.

Они шли медленно, нерешительно. Хотя Гарри и молчал, но, когда они вышли на прогалину и стали приближаться к многограннику, волосы у него встали дыбом.

Они все приближались, пока не остановились возле самой цели. Тут питерс повернул к репортеру побледневшее лицо:

- Вы были правы, Гарри, - сказал он. - Вот мы вернулись сюда, и мне вдруг стало ясно, как его открыть. Кто-то изнутри говорит со мной, вы правы. Кто-то, запертый внутри долгие века, и теперь стремящийся на свободу.

Внезапный страх сковал обоих, повеяло ледяным дыханием неведомого.

- Бежим отсюда, - крикнул Гарри. - Ради Бога, бежим скорей!

Они развернулись и бросились прочь, но успели пробежать лишь четыре шага, когда в мозгу у Гарри ясно и громко прозвучало:

- Подожди!

В голосе была такая мольба, так ясно он проник в сознание Гарри, как будто бы тот слышал голос своими ушами.

Они остановились, Питерс ошеломленно поглядел на Гарри.

- Я тоже слышал, - прошептал он.

- Подождите, не уходите! - проникло в их головы торопливое послание. - Выслушайте меня, наконец, дайте мне все объяснить, пока вы не убежали.

- Идем, пока еще можем, - закричал Гарри ученому. - Питерс! Кто бы там ни был внутри, кто бы ни говорил с нами, это не человек, он не с Земли. Он пришел из космоса, из далекого прошлого. Уйдем же!

Но доктор Питерс уже снова зачарованно смотрел на многогранник. На лице его отражались следы душевной бури.

- Знаете, Гарри, я останусь и выслушаю его, - вдруг сказал он. - Я должен узнать все, что только возможно. Вы не ученый - вы не поймете. А вы идите, вам незачем. Я возвращаюсь.

Гарри уставился на него, потом ухмыльнулся, хоть бледность еще не совсем сошла с его лица.

- У ученого своя страсть, у журналиста - своя. Я возьму и тоже вернусь. Но, ради Бога, не беритесь за инструменты, не пытайтесь вскрыть многогранник, пока мы не поймем, хоть немного, что же там, внутри.

Доктор Питерс молча кивнул, и они медленно направились к сияющему многограннику. Им казалось, что обычнейший солнечный полуденный мир вдруг утратил реальность. Когда они приблизились к многограннику, мысль, исходящая изнутри, ворвалась в их мозги.

- Я чувствую, что вы остались. Подойдите ближе к многограннику. Мне очень трудно пробить своей мыслью силовую оболочку капсулы.

В каком-то оцепенении они приблизились к самому боку сияющего многогранника.

- Помните, - свирепо прошептал Гарри ученому, - что бы он нам ни внушал, что бы ни обещал, не открывать!

Ученый нерешительно кивнул.

- Я и сам боюсь не меньше вашего.

Теперь мысленные послания из многогранника увереннее достигали их сознания.

- Я заключен в эту оболочку из замороженной энергии, вы поняли правильно. Я запечатан в ней столько времени, что вы даже не можете себе вообразить.

Узилище мое попало, наконец, в ваш мир. Мне нужна ваша помощь, но я вижу, что вы боитесь меня. Когда я открою вам, кто я такой и как оказался заточенным в этом сосуде, вы не будете так меня бояться. Вот почему я хочу, чтобы вы вняли моим мыслям.

Гарри Адамсу казалось, что все это происходит в каком-то странном сне, а мысли из многогранника все текли и текли в его мозг.

- Я не только буду передавать вам мысленные сообщения, чтобы рассказать вам то, что я хочу, но вы и увидите все, что я буду описывать, и поймете все гораздо лучше. Мне не известны возможности вашей мыслительной системы по приему подобных изображений, но я попытаюсь сделать так, чтобы вы четко их восприняли.

Не пытайтесь размышлять над тем, что вы увидите, просто настройте свой мозг на восприятие. Вы увидите все то, что я хочу вам показать, и хотя бы часть из показанного сможете понять, потому что мысли мои будут сопровождать те образы, что предстанут перед вами.

Гарри охватила внезапная паника - он почувствовал, что мир вокруг него исчез. Доктор Питерс, многогранник, вес залитый полуденным солнцем ландшафт - все мгновенно пропало. Теперь Гарри уже не стоял на солнечной полянке, а висел под бескрайним черным куполом космоса - бессветная, безвоздушная пустота вокруг.

Повсюду вокруг него была лишь пустая чернота. Лишь внизу, под его ногами, далеко-далеко, плыло колоссальное звездное облако, похожее на сплюснутый шар. Звезды в облаке можно было считать только на миллионы миллионов.