Эрнест Маринин - Тете плохо, выезжай!

— Васильевна, — автоматически отозвалась та.

— Тамара Васильевна. Только не вмешиваться и не отвлекать вопросами. По ходу буду комментировать. В пределах возможного.

Глафира Алексеевна прошла в избу, а он, пропуская Тамару вперед, объяснил вполголоса:

— У больной имелось новообразование в подкорковой части левого полушария. К счастью, на ранней стадии, без метастазов. Разрушено психокинетическим воздействием, в основном за счет наложенных интерферирующих колебаний. Сейчас будет проведен третий сеанс — удаление остаточных продуктов разрушения из систем организма. Собственно, без этого можно обойтись, но я хорошо знаю пациентку, ей это не повредит, а выздоровление ускорит. На последующих стадиях лечения показаны общеукрепляющие средства, свежий воздух, возрастающая подвижность, со среды — гимнастика, через десять дней — на работу. Вот именно, матушка, — это он сказал уже прямо тетке, которая укладывалась на своей кровати, скрипя панцирной сеткой, — на работу, нечего бездельничать, голову всякими глупостями забивать. Лучше подумай, не сменить ли тебе работу. Хватит уж телефонной барышней сидеть. Иди лучше нянечкой в больницу. Или в детский садик. И людям польза, и тебе работа нужная, будешь о других заботиться, себя жалеть некогда станет, а это сейчас наиважнейшее. Давай на живот перевернись.

Ему было бы удобнее работать со стороны груди, но он понимал, что при посторонней тетка будет больше стесняться его.

— Произвожу инспекцию зоны воздействия… — Он закрыл глаза, сосредоточился. Докторша мешала. — Коллега, прошу отвернуться чуть в сторону, смотреть только искоса, лучше боковым зрением, ни в коем случае не на меня… Накладываю кисти. Расслабляю мышцы, сосредоточиваюсь. Делайте, как я. Пальцы не давить, держать свободно. Ловить колебания обследуемого органа. Ощущаю характерный ритм регенерации нервной ткани. Норма. Вопросы?

— Вы сказали — регенерация нервной ткани?

— Вот именно! Это у высокочтимых нервы не регенерируют, они могут только выматывать людям нервы… ну, это так, образ, а в общем, при правильном воздействии регенерация идет. К сожалению, пока только на поврежденных участках, как обычное заживление без рубцов, такое ведь вы уже видели? Ничего, еще доберемся и до нормально состарившихся нервов, попробуем заставить и их восстанавливаться… Так, пошли дальше. Сейчас сводим до минимума адреналин. Это просто, обычное мысленное внушение полного спокойствия, безопасности, снятие возбуждения. Сосуды мозга хорошо раскрыты… А теперь сложнее — резко повысить частоту и интенсивность сокращений сердца. И без адреналина, чисто механическими резонансами. Левую руку — на грудную клетку. Подключаю свое сердце в режиме водителя, ищу собственную частоту пациента, подстраиваюсь, повышаю амплитуду… — В его голосе появилась напряженность, участилось дыхание, он говорил меньше, резко и отрывисто. — Промывка. Большим напором. Импульсами. Но осторожно. Ловить меру. Ткань свежая. Не допускать прорыва сосудов. Отключить часть внимания на фильтры. Руки на поясницу. Печень, почки. Перистальтику принудительно усилить… Можно снижать интенсивность промывки. Постепенно. Плавно. Резко опасно. Для индуктора тоже… Теперь минут двадцать держать стабильный режим фильтров. Это уже просто, я чуть передохну, а потом можно спрашивать… Ну что же вы не спрашиваете?

Он покосился на Тамару. Та исправно отводила взгляд, напряженные руки держала почти правильно, но губы ее были скептически поджаты. Саврасов отвернулся и потихоньку вздохнул. До конца режима он просидел молча, потом плавно отключил внушение, снял руки. Встал, отошел к дивану. Хотелось присесть, расслабиться. Но раздражало недоверчивое лицо докторши. И чем-то беспокоило.

— Тамара Васильевна, вы не могли бы подойти к окну? Мне нужен свет. Что-то мне ваше лицо не нравится…

— А это вовсе не обязательно!

— Не валяйте дурака. Я врач. Глаза выше. Теперь влево. Вниз. Вправо. Закройте. Так…

Он отвернулся к окну. Потер лоб руками, снимая напряженность.

— Послушайте, коллега. У вас начальная стадия нефрита. Возможно, вы еще ничего не чувствуете и потому мне не верите. Месяца через два появятся боли в области поясницы. Около года вам понадобится, чтобы понять, что это не радикулит. Потом вас начнут лечить. Когда диета наскучит, приезжайте ко мне. Надеюсь, еще смогу помочь. Вот мои координаты, — он протянул визитную карточку.

— Уже, — ответила Тамара, не беря карточки. — Уже есть боли, есть правильный диагноз, есть лечение. Без шаманских штучек.

Саврасов поднял взгляд, внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Да, действительно, это ведь просто загар… Верно, гораздо более поздняя стадия. Но даже сейчас правильный диагноз сделает честь любому врачу…

— Диагноз ставила машина.

— Да ну? В Чаеве?

— В Глебове, там терминал. Но это пока. Скоро будет и у нас.

— Будет. Когда вам выделят канал связи.

— Это только вопрос времени.

— Ну ладно, не в том дело. От того, что есть рентген, мы не перестали по старинке выслушивать пациента. И выстукивать. Так что и при самой совершенной технике нам, знахарям, работы хватит, и не только в диагностике. Что бы вы делали классическими методами с моей теткой? Вскрыли черепную коробку.

Но Тамара не сдавалась.

— И все же ваши методы абсолютно ненаучны! Это голая эмпирика. Вы знаете, что делать, но не знаете, как и почему это помогает. Фактически вы просто экспериментируете на людях.

— Тамара Васильевна, коллега, не надо повторять чужих глупостей. Разница между умным человеком и дураком в том, что дурак повторяет чужие глупости, а умный придумывает свои. Шутка. А всерьез — да, многого мы не знаем. Может быть, самого важного — как. Но отлично знаем, что и почему. Вы, кстати, тоже частенько так поступаете. Знаете, что сделать, чтоб скатиться на санках с горы, знаете, почему это получается — потому, что Земля притягивает. А вот как она это делает? Такие примеры можно приводить бесконечно… Да, я действительно не знаю, как ловлю колебания органов, вызываю наведенные — кстати, именно к этому сводится вся активная психокинетика. Я лечу, понимаете, лечу людей! Да я на голову стану, если это поможет больному!.. — Саврасов разгорячился, у него сошлись брови, скулы горели.

— Что это ты, Анатоль Максимыч, разбушевался? Это Тамара, что ли, твои методы хает да утесняет? Ты на них, на утеснителей гневайся, а на Тамарочку нашу нечего, она у нас золото… — вмешалась в разговор тетка.

Саврасов с удивлением повернулся к ней.

— Эт-то еще что?! Ты почему не спишь? Ну как дитя малое, глаз да глаз за тобой нужен! Ну-ка, — он властно протянул руки, опустил их на лоб больной. — Спать!