Артур Дойл - «Дезинтегратор» Немора

Довод этот подействовал. Даже в самые сумасшедшие моменты Чэлленджер всегда прислушивался к голосу рассудка. Он вскочил на ноги, потянул за собой и дрожащего изобретателя.

— Даю вам пять минут! — произнес он, задыхаясь от ярости. — Если через эти пять минут я не стану таким, каким был, я вытряхну всю жизнь из вашего негодного, жалкого тела!

С разъяренным Чэлленджером небезопасно было спорить. Самый мужественный человек в страхе попятился бы от него, а ничто не указывало на то, что м-р Немор отличался особым мужеством. Напротив, его угри и бородавки внезапно стали куда более приметными по мере того, как физиономия Немора постепенно меняла свою окраску — от цвета оконной замазки, что было для нее нормальным, до цвета рыбьих внутренностей. Руки и ноги у него дрожали, и он с трудом мог шевелить губами.

— В самом деле, профессор, — пролепетал он, держась рукой за горло, — это насилие совершенно излишне. Разумеется, безобидная шутка может сойти между друзьями. Моим желанием было продемонстрировать все решительно свойства машины. Я вообразил, что вам нужна полная демонстрация. У меня и в мыслях не было оскорбить вас, профессор, уверяю вас!

В ответ Чэлленджер влез обратно в кресло.

— Вы будете присматривать за ним, Мэлоун. Не позволяйте ему никаких вольностей!

— Я позабочусь об этом, сэр!

— Ну, улаживайте эту неприятность, или же несите на себе все ее последствия!

Перепуганный изобретатель приблизился к своей машине, включил соединяющую молекулы энергию, и старый лев со спутанной гривой вмиг опять предстал перед нами. Любовно погладил бороду и провел рукой по черепу, желая наверняка убедиться в своей полной реставрации. Затем торжественно спустился со своего насеста.

— Вы позволили себе, сэр, вольность, которая могла бы иметь для вас самого весьма пагубные последствия. Как бы там ни было, я готов удовольствоваться вашим объяснением, что сделали вы это исключительно с целью демонстрации. А теперь могу я вам задать несколько прямых вопросов насчет этой замечательной силы, открытие которой вы себе приписываете?

— Я охотно отвечу вам на все, кроме указания источника данной силы. Это — мой секрет.

— Вы серьезно говорите, что никто в мире не знает его, кроме вас?

— Никто не имеет о нем ни малейшего понятия.

— Вот как! Это крайне интересно. Вы удовлетворили мою любознательность насчет реальности этой силы, но я все же не догадываюсь, каковы могут быть ее практические результаты.

— Я уже пояснил вам, сэр, что это — модель. Но было бы легко соорудить такую же установку в крупном масштабе. Вам понятно, что этот прибор действует в вертикальном направлении. Определенные токи, проходящие над вами и другие токи, проходящие под вами, вызывают вибрации, либо разлагающие, либо соединяющие вас. Но процесс может происходить и в горизонтальном направлении и давать те же результаты, охватывая пространство, пропорциональное силе тока.

— Приведите пример!

— Предположим, что первый полюс находится на одном небольшом судне, а второй — на другом. Боевой корабль, попавший между ними, просто исчез бы, распавшись на молекулы. Так же исчезла бы и колонна войск. Вы даже не учитываете сейчас полностью всех возможностей… если только поместить эту силу в способные руки, не боящиеся пустить в ход оружие, которым они владеют. Возможности эти неизмеримы. — По физиономии его пробежала злорадная улыбка. — Представьте себе какой-нибудь квартал большого города, где воздвигнуты такие машины. Вообразите себе воздействие такого тока в подобном масштабе, достичь которого вовсе не трудно. Да что говорить, — он расхохотался, — я могу представить себе целую, страну, опустошенную дотла, — настолько, что из всех кишащих там миллионов не осталось в живых ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка!

Ужас объял меня при этих словах, а еще больше от ликующего выражения, с каким они были произнесены. Однако, на моего спутника они произвели, по-видимому, совершенно иное впечатление.

К моему удивлению, он приветливо улыбнулся и протянул изобретателю свою руку.

— Итак, м-р Немор, нам следует поздравить вас, — сказал Чэлленджер. — Без сомнения, вы напали на замечательное свойство природы, которое вам удалось обуздать и заставить служить человечеству. То, что применение его несет в себе разрушение, без сомнения, крайне огорчительно, но наука не знает такого рода различий, а следует за познанием, куда бы оно ни привело ее. Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы я осмотрел конструкцию вашей машины?

— Отнюдь нет. Машина — всего лишь тело. А душу ее, оживляющий ее принцип, вы никак не сумеете уловить

— Совершенно верно. Но даже один механизм представляется мне образцом изобретательности.

В течение некоторого времени Чэлленджер обходил машину со всех сторон и притрагивался к ее отдельным частям. Потом грузно уселся в выключенное кресло.

— Не угодно ли вам совершить еще одну экскурсию во вселенную? — спросил изобретатель.

— Попозже, может быть, попозже! А пока что, как вам, без сомнения, известно, тут происходит какая-то утечка электричества. Я отчетливо чувствую, как через меня проходит слабый ток.

— Это невозможно. Кресло совершенно выключено.

— Но уверяю вас, что я чувствую утечку.

Он сошел с возвышения. Изобретатель поспешил занять его место.

— Я ничего не чувствую.

— Разве у вас вдоль спины не пробегает ток?

— Нет, сэр, не замечаю.

Раздалось резкое щелканье и человек этот исчез. Пораженный, я взглянул на Чэлленджера.

— Милосердное небо! Вы дотронулись до машины, профессор?

Он благосклонно улыбнулся мне с видом снисходительного удивления.

— Вот так-так! Возможно, что я по рассеянности коснулся рукоятки, — сказал он. — С такого рода несовершенной моделью всегда возможны всякие неприятные случайности. Этот рычаг несомненно следовало бы тщательно охранять.

— Он стоит на номере три. Это вырез, с помощью которого производится разложение.

— Я заметил это во время произведенного над вами опыта.

— А я был так взволнован, когда Немор вернул вас обратно, что не рассмотрел, на какой именно вырез надо поставить рычаг, чтобы произошло возвращение. А вы заметили?

— Может быть и заметил, мой юный друг, но я не отягощаю мой мозг малозначащими подробностями. Тут много вырезов и мы не знаем их назначения. Мы можем ухудшить дело, если станем экспериментировать над неизвестными нам частями машин. Может быть лучше оставить все так, как оно есть.

— И вы хотите…