Роберт Хайнлайн - Аквариум с золотыми рыбками

— Н-да! Вы действительно собираетесь подняться вверх по этой штуковине, мистер Айзенберг?

— Собираюсь?

Офицер, пораженный тоном его ответа, натянуто усмехнулся и сказал:

— Я думаю, вас ждет там нечто похуже морской болезни.

Никто не поддержал этот разговор. Грейвз, зная темперамент своего друга, постарался сменить тему.

— Запускайте двигатель, рулевой.

Старшина выполнил распоряжение и доложил:

— Стартер не работает, сэр.

— Помогите мотористу разобраться с маховиком. Я возьму румпель.

Двое мужчин крутили рукоятку, но двигатель не заводился. Прозвучала команда заправить его. Никаких результатов.

Командир катера бросил бесполезный румпель и спрыгнул в моторный отсек, чтобы помочь, завести мотор, бросив через плечо приказ сигнальщику известить корабль.

— «Катер три» вызывает мостик, «Катер три» вызывает мостик. Мостик — прием! Проверка связи… проверка связи.

Сигнальщик снял наушники.

— Телефон молчит, сэр.

— Передайте флажками. Пусть возьмут нас на буксир!

Офицер вытер с лица пот, выпрямился и с беспокойством посмотрел на волны, плещущиеся о борт судна.

Грейвз коснулся его руки.

— А как быть с бочкой?

— Бросьте ее за борт, если вам нужно. Я занят. Сигнальщик, удалось ли связаться с кораблем?

— Я пытаюсь, сэр.

— Пошли, Билл, — сказал Грейвз Айзенбергу. Они начали пробираться в носовую часть катера мимо двигателя и трех человек, возившихся с маховиком. Грейвз освободил бочку от удерживавших ее веревок, и они с Айзенбергом попытались подвести рычаг под неудобный груз. Бочка вместе с ее легким содержимым весила не более двухсот фунтов, но справиться с ней было трудно, тем более что палуба под ногами ходила ходуном.

Наконец они ухитрились перевалить бочку через борт. Айзенберг при этом придавил палец, а Грейвз сильно ушиб голень. Бочка с тяжелым всплеском упала в воду, обдав их солеными брызгами, и, покачиваясь, поплыла за корму, уносимая быстрым течением в направлении Столба Канака.

— Есть связь с кораблем, сэр!

— Хорошо. Передайте им, чтобы взяли нас на буксир — только осторожно.

Командир катера быстро вылез из моторного отсека и бросился проверять надежность крепления каната, связывавшего их с кораблем. Грейвз положил руку ему на плечо.

— А нельзя нам пока остаться здесь, чтобы увидеть, как бочка входит в колонну?

— Нет! Сейчас вам лучше думать не о бочке, а помолиться, чтобы выдержало крепление. Иначе нас самих туда затянет. Сигнальщик, на корабле подтвердили принятие сигнала?

— Только что, сэр.

— А почему вы использовали канат из кокосового волокна, мистер Паркер? спросил Айзенберг, забыв от волнения про морскую болезнь. — Я бы предпочел стальной трос или старую добрую манильскую пеньку.

— Потому, что кокосовое волокно плавает, а любое другое — нет, раздраженно ответил офицер. — Канат длиной в две мили утащил бы нас на дно. Сигнальщик! Передайте, чтобы ослабили натяжение. Мы черпаем воду.

— Есть, сэр!

Бочке понадобилось менее четырех минут, чтобы достичь подножия колонны. Грейвз наблюдал за ней в подзорную трубу, которую одолжил у сигнальщика. Командир катера недовольно посмотрел на него.

Несколько минут спустя, когда катер удалился примерно на пятьсот ярдов от места, где была сброшена бочка, внезапно ожил телефон. Тут же была сделана попытка завести двигатель, и он взревел, готовый к работе.

На обратном пути к кораблю катер шел с малой скоростью, маневрируя, чтобы провисший канат не захлестнул винт.

Одна из дымовых шашек сработала. В двух милях к югу от Столба Уахини появилось облачко дыма — через восемь часов после того, как бочка достигла колонны Столба Канака.

Билл Айзенберг сидел в седле тренажера, предназначенного для профилактики кессонной болезни. Полчаса напряженной работы для усиления циркуляции крови с одновременным вдыханием смеси кислорода и гелия. Этого времени было достаточно, чтобы азот, растворенный в крови, почти полностью заменился гелием. Тренажер был сделан из старого велосипеда, установленного на стационарную платформу.

Блейк посмотрел на него.

— Зачем вы тащили тренажер с собой? У нас на борту есть свой, значительно лучше этого. Водолазы теперь обязательно пользуются тренажером перед погружением.

— Мы не знали, — ответил Грейвз. — Во всяком случае, этот нас вполне устраивает. Все готово, Билл?

— Думаю, да. — Айзенберг посмотрел через плечо туда, где лежал стальной корпус батисферы. Батисфера была распакована, проверена и снабжена всем необходимым, готовая к погружению в воду с помощью бортового крана. — У вас есть герметик для швов?

— Конечно. «Железная Дева» в полном порядке. Мы с торпедистом задраим люк, как только вы влезете внутрь. Вот ваша маска.

Айзенберг взял дыхательную маску, начал застегивать ремень и остановился. Грейвз поймал на себе его взгляд.

— В чем дело, сынок?

— Док, э-э…

— Да?

— Вы позаботитесь о Клео и Пате?

— Да, конечно. Но им ничего не понадобится до того момента, когда вы вернетесь.

— М-м-м, полагаю, нет. Но вы присмотрите за ними?

— Конечно.

— О'кей.

Айзенберг надел маску и махнул торпедисту, ожидавшему его сигнала у газовых баллонов. Торпедист открыл клапаны, и газ со свистом потек по трубкам. Айзенберг налег на педали, как велосипедист во время многодневной гонки.

В течение получаса делать было нечего, и Блейк пригласил Грейвза на бак покурить и прогуляться. Они сделали почти двадцать кругов, когда Блейк остановился у люка, вынул сигару изо рта и сказал:

— А знаете, я считаю, что у Айзенберга есть хороший шанс успешно завершить путешествие.

— Да? Рад это слышать.

— Успех эксперимента с «мертвым грузом» убедил меня. Хочу вас заверить, что вне зависимости от того, сработает сигнальное устройство или нет, если батисфера спустится по Столбу Уахини, я найду ее.

— Я знаю. Вы подали отличную идею выкрасить батисферу в желтый цвет.

— Это должно помочь нам в поисках. Но не думаю, что Айзенберг что-нибудь узнает. В иллюминаторы он не увидит ничего, кроме воды, с того момента, как поднимется по колонне, до момента, когда мы подберем его.

— Возможно.

— А что еще можно увидеть?

— Ну, не знаю. Например, тех, кто создал Столбы.

Прежде чем ответить, Блейк выбросил окурок сигары через поручень.

— Доктор, я не понимаю вас. По-моему, Столбы — естественное, хотя и непонятное явление природы.

— А по-моему, столь же очевидно, что они искусственного происхождения. Явное вмешательство разума в силы природы, не хватает только фирменного знака изготовителя.