Герберт Уэллс - История Платтнера

— Их прикосновение, — рассказывает Платтнер, — было как легкий туман.

Первая мысль Платтнера была о том, что он умер. Во-первых, так как он был воспитан с очень трезвыми взглядами на смерть, то очень удивился, что его тело продолжает присутствовать. Второе заключение, сделанное им, это было то, что он не умер, а умерли все окружающие, и взрыв уничтожил Сюссексвильскую школу со всеми живущими в ней, кроме него. К сожалению, это предположение тоже было неудовлетворительным, поэтому ему пришлось продолжать свои наблюдения.

Платтнера окружала необыкновенная тьма! Над головой образовалась какая-то черная небесная твердь. Единственной светлой точкой во всей этой картине было слабое зеленоватое сияние на одном краю неба, на фоне которого вырисовывался горизонт волнистых черных гор. Таково было, как я уже говорил, его первое впечатление! Постепенно, по мере того, как зрение его привыкало к темноте, он начал различать, правда очень слабые, переливы зеленоватого цвета в окружающей его ночи. На этом фоне мебель и все находящиеся в классной комнате казались фосфоресцирующими привидениями, едва намечающимися. Платтнер протянул руку и без малейшего усилия пропустил ее через стену комнаты, недалеко от камина.

Он рассказывал о том, сколько труда ему стоило обратить на себя чье-либо внимание. Он кричал что-то Лиджетту, старался поймать шныряющих взад и вперед мимо него мальчиков. Перестал он проделывать все эти эксперименты только тогда, когда в комнату вошла миссис Лиджетт, которую он, как все помощники директора, не любил. Платтнер говорит об ощущении, которое было у него, когда он каким-то образом существовал на Земле, не будучи частью ее, как о чем-то чрезвычайно неприятном. Он сравнивал свои переживания, надо сказать очень удачно, с переживаниями кошки, которую отделяет от мышонка стекло. Как только он делал какое-нибудь движение, желая снестись с окружающим его расплывчатым миром, он тотчас же встречал невидимое, непонятное препятствие, мешающее ему.

Платтнер осмотрелся вокруг себя. Пузырек с остатками зеленого порошка, который он держал в руке, был цел. Он положил его в карман и стал ощупывать руками окружающую его местность. Оказалось, что он сидит на скале, покрытой бархатистым мохом. Он не мог из-за темноты увидеть то, что было расположено дальше, но у него было такое чувство, будто он недалеко от горного гребня и где-то внизу, под его ногами, развернулась крутая долина. Зеленоватое сияние на краю неба росло и в длину и в ширину. Платтнер встал и протер глаза.

Он сделал несколько шагов, спускаясь по крутой горной дорожке, споткнулся, чуть не упал и снова сел на скалистую массу, ожидая зари. Мир, окружавший его, был абсолютно безмолвен. Было так же тихо, как темно, несмотря на холодный ветер, не было слышно шороха травы, шелеста кустов. Он слышал, так как не мог видеть, что гора, на которой он стоял, была скалистая и пустынная. Зеленый свет становился ярче с каждой минутой, и с ним вместе появился слабый прозрачный красноватый отблеск, нисколько не смягчающий темноты неба и скалистой пустыни. Судя по тому, что произошло впоследствии, я склонен думать, что появившийся красноватый отблеск был не чем иным, как оптическим обманом. По нижней части желтовато-зеленого неба пролетело что-то черное. Затем послышался тонкий пронзительный звук колокола, несшийся из черной пропасти под ним. Наступило напряженное ожидание, которое росло по мере увеличения света. Возможно, что прошел целый час или даже больше, пока он сидел на своем месте и наблюдал за странным зеленым светом, становившимся все ярче и ярче с каждой минутой и медленно распространявшимся огненными пальцами кверху, по направлению к зениту. С ростом этого света относительно, а может быть, и абсолютно, слабело призрачное видение нашей Земли. Приближалось время заката Солнца на нашей планете.

Поскольку Платтнер представлял себе землю, несколько шагов, которые он сделал спускаясь с горы, должны были перенести его в нижнюю классную, и он, казалось, находился где-то между полом и потолком, в воздухе. Он ясно видел пансионеров, которые приготовляли уроки на следующий день. Скоро они стали исчезать, по мере того, как увеличивался свет зеленой зари.

Когда Платтнер взглянул вниз, в долину, то увидел, что свет пробрался далеко по ее скалистым бокам и глубокая темнота пропасти нарушена минутными зелеными вспышками, напоминающими блеск светлячка. Почти сразу после этого перед ним промелькнуло огромное небесное тело ярко-зеленого цвета, вздымающееся над базальтовыми волнами далеких гор, и чудовищные горные массы, окружающие его, вырисовались в зеленом свете пустынными черными тенями. Он увидел огромное количество шарообразных предметов. Все они были далеко от него. Колокол ударял все быстрее, с каким-то настойчивым нетерпением. Туда и обратно двигалось несколько огоньков. Мальчики, сидящие за приготовлением уроков за партами, теперь уже были едва различимы.

Постепенное потухание нашей Земли, которое наблюдалось с восходом зеленого Солнца на другой Вселенной, очень поразило Платтнера. В то время как в этом Другом Мире — ночь, из-за яркости предметов в Этом Мире в нем очень трудно двигаться. В таком случае встанет неразрешимая загадка: почему, если это действительно так, мы не улавливаем ни одного признака существования Другого Мира? Может быть, это зависит от сравнительно яркого освещения нашей Земли? Платтнер описывает середину дня в Другом Мире, причем говорит, что, хотя это самое светлое время, освещение напоминает земную ночь в полнолунье. Следовательно, количества света, имеющегося даже в самой обыкновенной темной комнате, достаточно для того, чтобы сделать предметы Другого Мира невидимыми. Это основано на том же принципе, на котором фосфоресцирующие предметы становятся видимыми только в глубочайшей темноте. Я пытался несколько раз, после того как услышал рассказ Платтнера, усевшись ночью в фотографическом кабинете, увидеть Другой Мир. Должен сказать, что, правда очень неотчетливо, я разбирал какие-то расплывчатые формы зеленоватых склонов и скал. Может быть, читатель сумеет добиться большего успеха! Платтнер говорил мне, что с тех пор, как он вернулся, он видел во сне и узнавал места, которые ему приходилось видеть в Другом Мире, но я думаю, что это просто прежние картины, запечатлевшиеся в его памяти. Очень возможно, что люди с исключительно острым зрением могут иногда случайно уловить какую-нибудь картину из того, Другого Мира, окружающего нас.

Однако это отступление от темы.

С восходом зеленого Солнца появилась длинная улица черных зданий, едва различимая в узком пространстве, и после минутного колебания Платтнер стал по крутому спуску карабкаться по направлению к ним. Спускаться было трудно не только из-за необыкновенной крутизны, но и из-за разбросанных по всей горе скользящих камней. Шум, который происходил при его спуске, казался единственным звуком во всей Вселенной, так как удары колокола прекратились. По мере приближения Платтнера, он стал замечать, что отдельные очертания походили на могилы, мавзолеи и памятники, отличаясь от них только своим черным цветом, в то время как обыкновенно все надгробные памятники бывают белые. Вдруг он увидел, как из самого большого здания стали выходить огромной толпой, как из церкви, какие-то бледноватые, круглые, зеленые фигуры. Они разбрелись в различных направлениях по широкой улице, некоторые из них скрылись в аллеях и снова показались на крутизне горы, другие вошли в маленькие черные здания, окаймляющие дорогу.