Сергей Павлов - Избранные произведения

«Не помешаю? — осведомился на геялогосе румяный, седоусый видеопилот-сосед — лицо и шея в пигментных пятнах. — Добрый день, ювен». — «День добрый, патрей». — «Выпьем тоника? Нет? Предпочитаете кофе… Тоже нет? Правильно. И не пейте. В чистом виде кофе никогда не пейте. С борта экспресса вершина Килиманджаро выглядит кляксой от мороженого, говорю я вам. До нее отсюда больше ста километров. Но вблизи впечатляет. Я сам два раза взбирался на этот вулкан. Нет, я не альпинист. Пэм Соло, гляциолог. Слышали о таком? Не слышали. Значит, ваша профессия далека от гляциологии. Простите, вы… космофизик. Я так и думал. На вулканах бывали? На каких? Алаид! О, Ключевской!.. Фудзияма?! Когда? Это еще до катастрофического извержения. После бывали? Нет? Побывайте, ювен. Глазам не поверите… В отпуске, значит? Я сразу догадался, что вы в отпуске. И куда направляетесь? Готов держать пари, на Финшелы! Нет?! Странно. Сегодня все летят на Финшелы. Я лечу на Финшелы, и нам с вами было бы по пути. Кстати, ваше лицо кажется мне знакомым. Не приходилось ли нам…» — «Не приходилось, патрей». — «Вы уверены?» — «Да. У меня очень цепкая память. Вот, к примеру, теперь я запомню вас на всю жизнь». — «Не уходите, ювен, прошу вас! Мы не успели толком поговорить».

Чтобы встать и уйти, нужен был повод. Он не знал, что сказать. По счастливой случайности, именно в этот момент бывшего гляциолога поглотил вертящийся видеококон, наполненный мельтешением красок, образов, строк — автоматика выдала предусмотрительному заказчику свежий выпуск местных новостей. Заказчик тщетно пытался внушить роботрону свое недовольство (в спешке никак не мог разобрать выдавленный на подлокотнике номер), видеококон цепко держался вокруг Пэма Соло. Иллюзию вращения оптического «пузыря» создавала быстрая смена фрагментов информационного коллажа. Новостей было много, можно было встать и спокойно уйти. Он так и сделал. У выхода обернулся — в радужной круговерти видеовыпуска дважды мелькнуло лицо Винаты… И еще он заметил то, чего замечать ему не хотелось: следом шел к выходу молодой человек, который, наверное, не ожидал, что он обернется. У молодого человека были мягкие, вкрадчивые движения, быстрые глаза и жесткие, непослушные волосы, быстроглазого он уже трижды видел у себя за спиной, и теперь пришло время делать правильный вывод (неправильный он успел сделать несколько раньше в доброжелательной атмосфере Лунного экзархата). Он медлил. Смотрел в лицо соглядатаю и сознавал неотвратимость катастрофы. Правильный вывод означал катастрофу: двухлетняя мечта о свободном отпуске на земле вылетает в трубу… И неожиданно для себя он решился — возбудил пси-радиацию нужной ритмичности. Едва соглядатай с ним поравнялся, он тихо, но внятно сказал: «Не ходите за мной, ювен. Отправляйтесь отдыхать в свою каюту. Расслабьтесь. Ваши глаза говорят мне, что вам совсем не мешает поспать. Спать, спать, спать, спать…» Молодой человек несколько мгновений постоял с застывшим взглядом оледенелых глаз, качнувшись, тронулся с места и, осторожно ступая, точно слепой, исчез в коридоре. И больше не появлялся. Впрочем, это уже не имело значения. Сам факт обнаружения слежки, в сущности, перечеркивал все. Перечеркивал ожидания, надежды, планы… решительно все.

Он вошел в кабину малого корабельного информатория, затемнил округлые стены, нашарил в кармане платиновый жетон-ведемекум, в кристаллопамять которого был заложен, кроме всего прочего, индекс заказанной для него каюты. Инфор выдал светящийся цифробуквенный формуляр: Ц-В-ПС-16-ГК. Центральная палуба, верхний ярус, правая сторона, шестнадцатая каюта класса «гранд-купе». Знакомый ряд. Сто фешенебельных кают, заказывать которые предпочитают романтически настроенные меланхолики и супружеские пары, совершающие экваториально-глобальный круиз. Соседи слева, в пятнадцатой, — супруги Миловидовы из Санкт-Петербурга. Судя по картинке, любезно предоставленной мнемоформом, — это симпатичная молодая пара. Он — Дмитрий, она — Анна; оба — известные, по утверждению инфора, художественные режиссеры популярной в Санкт-Петербурге видеопрограммы «Че-Ча» («Четверговое чаепитие»). Соседи справа, в семнадцатой?.. Никого и ничего. Инфор не выдал даже цифробуквенного формулятора каюты, словно ее вообще не было на борту. Пустой, так сказать, номер… Владелец восемнадцатой каюты — некий эвандр Буридан (псевдоним, очевидно). Никакой дополнительной информацией о Буридане инфор не располагал. Даже картинки не было. Мнемоформ сумел показать лишь техногенный облик владельца, на который реагирует автоматический «сезам» двери каюты номер восемнадцать. Желтые, красные пятна зональной соляризации на краткий миг сложились на голубом фоне в портретный стоп-кадр — нечто вроде живописного творения старо-импрессионистской школы. Мига было достаточно, чтобы узнать быстроглазого.

В такого рода делах интуиция редко подводит.

Он опустился в кресло и несколько минут провел в задумчивом оцепенении. Похоже, произошло именно то, чего он боялся больше всего: странный сам по себе факт открытия загадочного Планара слишком быстро оброс сенсационными домыслами. Это, естественно, возбудило эвархов и насторожило спецслужбу МАКОДа. Зачем, в таком случае, они выдали ему визу и пропустили на Землю?.. Опасались, должно быть, что в условиях режима изоляции на территории Лунного экзархата он не стал бы особенно откровенничать. Землянам это ведь свойственно. И от этого не свободны даже эвархи?..

Автоматика информатория, по-видимому, сбитая с толку долгим молчанием сидящего в темноте посетителя, высветила в объеме кабины круговой обзор. На правом траверзе еще была видна вершина Килиманджаро. Как и предсказывал Пэм Соло, издалека ледниковая корка Килиманджаро действительно напоминала каплю замерзшего молока.

Выходить за пределы информатория не хотелось. Он дождался момента, когда экспресс прошел над береговыми обрывами восточной оконечности африканского континента; впереди — залитая солнцем необозримая гладь Индийского океана. Круговой обзор сменился видеовыпуском островных новостей — по причине смены одного географического региона другим. Главная тема: вечерняя программа сегодняшнего открытия на Финшелах нового островного фестиваля с помпезным названием «Гении Большой Луны». Участники — Вината Эспартеро (что за фестиваль без Винаты!) и целый ряд всемирно известных лауреатов островных и не островных фестивалей. Вот почему «все летят на Финшелы»… Он вставил жетон-ведемекум в щель с транспарантом «МАРШРУТ» и ткнул пальцем в надпись «ТРАНЗИТ». Два года назад либеральность транзитной программы позволила ему перед прибытием в Камчатский экзархат задержаться в Джакарте на сутки без малого… Сегодняшняя подорожная состояла всего из двух фраз: «Транзит 1 — пересадка с экспресса «Восточный» на борт авиамодуля «Кавиенг». Транзит 1-А — воздухом или морем до острова Лавонгай». Это все. Очень коротко и предельно ясно. Никаких иных вариантов транзита. Дистанцию в четверть земного экватора ему надлежало преодолеть неукоснительно стратосферным путем, и лишь переступить порог экзархата разрешалось по воздуху или морю на выбор. Жесткость транзитной программы и слежка помогли уяснить ситуацию: он вдруг понял, чем обернется для него Лавонгай. С Винатой надо встретиться не после, а до Лавонгая. Иначе есть риск не встретиться с ней в этот раз вообще… Сжав в кулаке кругляк ведемекума, он покинул информаторий и побрел куда-то вперед не разбирая дороги. Мысль металась в поиске способа непременно сойти с предначертанной эвархами стратосферной прямой. Свободных мест на финшельские рейсовики не было, он знал это. «Все летят на Финшелы…» Знал и то, что есть обстоятельства, в которые невозможно вносить свои коррективы. Ни никакие знания не смогли удержать его в рамках благоразумия, — в крови полыхал мятежный огонь, и статьи МАКОДа горели в этом огне синим пламенем. К группе сламперов он примкнул уже с настроением законченного авантюриста…