Татьяна Голубева - Гетто для ангелов

— Да, — согласился Хинкап. — Это так, но… но ведь могут быть отклонения, вариации. А это питье я вижу впервые.

— Это обычное успокаивающее, — сказала Сойта, взяла стакан и вышла.

Хинкап смотрел ей вслед. Сойта была сложена на редкость хорошо — легкая, сильная и гибкая фигура; движения мягкие и сдержанные; походка не поддавалась описанию в терминах, известных Хинкапу. А лицо… До того момента, как Хинкап увидел эту женщину, он думал, что такие лица бывают лишь на картинах, висящих в музеях… где он бывал, правду сказать, не слишком часто. Совершенную красоту этого лица усиливало и подчеркивало выражение доброты, мягкости, внутреннего мира. И обаяние… Стоило Сойте улыбнуться — и Хинкап почти забыл о своих тревогах. И все же… Сейчас ему хотелось задать Сойте вопрос — а он не мог решиться. Где-то в глубине души шевелился червячок сомнения. Хинкап не был уверен, что Сойта ответит правду. И все же… Хинкап встал, прошелся по столовой… все же, все же… спросить необходимо.

— Сойта, — сказал он, как только женщина вошла, — скажите, пожалуйста, почему вы живете в лесу?

— Нам нельзя жить в городах, мы там лишние.

— Лишние?

— Да. — Спокойствие женщины оставалось нерушимым. — Вы ведь не представляете, Хинкап, какие примитивные люди наши сограждане. Вы не были в городе — и не дай вам бог попасть туда. Впрочем, я и не допущу этого. Бездуховность — вот беда нашего мира. У вас, мне кажется, дело обстоит иначе.

— Д-да… пожалуй, — Хинкап смутился. Не ему, рядовому почтальону, рассуждать о духовности. Он — человек, всецело занятый службой. Разумеется, он кое-что читает… и любит сыграть в шахматы с Тонгином… но, пожалуй, для Сойты этого маловато.

— А в чем это выражается… бездуховность? — спросил он.

— Видите ли… — Сойта ненадолго задумалась. — Наверное, мы сами отчасти виноваты в этом, слишком многое взяли на себя, оставив обычным людям роль исполнителей, но тем не менее… Впрочем, это другая сторона вопроса. В чем выражается… Ну, внешне это выражается в том, что горожане ничем не интересуются, кроме собственных материальных дел. Служба — дом. Это все. Вы можете представить себе людей, которые, отбыв служебные часы, усаживаются в грязных жилищах, окруженных высоченными заборами, запираются на множество замков и запоров — и часами смотрят убогие фильмы, сплетничают? Скука одолевает их, но они пальцем не шевельнут, чтобы избавиться от нее. Что такое серьезная музыка, хорошие книги, философия, политика — им нет дела. Пока они молоды — они танцуют и пьют… а как только обзаведутся семьей — почти не выходят из дома. А мы… наши интересы раздражают их. Вообще любое подобие мысли приводит их в бешенство. Мысль они считают глупой роскошью. Гораздо удобнее готовые формулы для всех случаев жизни…

Хинкап почему-то представил себе допетровскую Русь, о которой читал в толстом романе, — дома, огороженные заборами, запертые ворота, бояре в горлатных шапках… и едят пять раз в день, и спят после обеда… «для приличия и здоровья»… Бр-р… Хинкап передернул плечами. Сойта наблюдала за ним, не скрывая этого.

— Сойта, — решился Хинкап на следующий вопрос, — а горожане… ну, они спокойно относятся к тому, что вы живете здесь, неподалеку от города?

— Ну что вы, Хинкап, — рассмеялась Сойта. — Конечно, нет! Они всеми силами стараются выжить нас отсюда. Иной раз даже охоту на наших устраивают.

Хинкапу стало не по себе, когда он представил охоту на людей, — и в то же время у него с души свалился громадный камень: Сойта не лгала ему, ничего не скрывала, и, кажется, он не совсем верно понял разговор, случайно услышанный в лесу… Видимо, после тяжелой ночи у него слишком разыгралось воображение, и он додумал за говоривших то, чего они вовсе не имели в виду. Хинкап уже забыл о зеленом напитке…

— А почему вы… не такие, как все? — спросил он. — То есть как могло случиться, что вы стали исключением?

— Мы мутанты, — сказала Сойта. — Выродки.

— К-как?..

— Выродки, — повторила Сойта ласково. — Правда, мы существуем давно, — такие, как мы. В малом числе. И именно такие, как мы, создали всю культуру на Алитоле. В последние пятьсот лет мы живем только в этом государстве… это связано с различными причинами, в основном тут замешана религия, ну, это не столь уж важно. Важно то, что нас всегда и везде ненавидели — признавая наши заслуги. Вы читаете наши книги — разве вы не обратили внимания, что перед именами ученых, крупных государственных деятелей, писателей стоит буква «а»?

— Я думал, это значит «академик».

— Это значит — «ангел». Так нас назвали сотни лет назад, и так нас называют теперь. И ненависть к нам тоже крепнет сотни лет — это ненависть устоявшаяся, протухшая и прогорклая, как весь наш мир. И очень искренняя… Но если прежде, совсем недавно, еще какие-то сто лет назад, в нас очень сильно нуждались — потому что те, которые нас преследуют, неспособны сами изобрести даже гвоздь — то теперь… Теперь нередко рождаются такие люди, которые могут, упорно работая, добиться неплохих результатов. В любой области науки и техники. Правда, они совершенно неспособны заниматься искусством… но это никого не беспокоит. Важно то, что нужда в нас отпала. И мы все ушли в леса. Что делать? Нам нет другого места.

Хинкап потряс головой. Что-то у него в мозгу не укладывалось. Безусловно, он верил Сойте, — и все же…

— А вы не можете уйти дальше? Ну, куда-нибудь в такое место, где рядом не будет городов?

— Во-первых, таких мест нет, — сказала Сойта. — Страна невелика и заселена довольно плотно. А во-вторых — мы ведь тоже нуждаемся в городах. Мы берем в городе то, что нам необходимо. Конечно, нам лучше было бы уйти — не дальше в леса, а просто совсем уйти с Алитолы. Но как? Мы еще не научились путешествовать в космосе. И потому вы, Хинкап, стали для нас символом надежды.

— Я?!

— Разумеется. Ведь вполне может оказаться так, что с вашей помощью нам удастся уйти.

— Куда?

— Этого мы еще не знаем, Хинкап. Мы прекрасно понимаем, что вы попали к нам совершенно случайно, и, скорее всего, без помощи своих соотечественников улететь не сможете. Но ведь вас рано или поздно найдут. И мы надеемся, что ваши друзья помогут нам всем перебраться на какую-то… скажем, никому не нужную планету, с более или менее подходящими условиями. Это возможно, а, Хинкап?

— Наверное… — Хинкап не имел ни малейшего представления, возможно ли такое. — Думаю, что да… А сколько вас вообще, таких вот лесных отшельников?

— Немного. В настоящее время около тысячи человек.

— Действительно, немного… — Хинкап вспомнил, что спасательные боты, как правило, рассчитаны на тридцать-сорок человек. Впрочем, если до него вообще доберутся, то не составит труда вызвать подмогу. — Но ведь вы не представляете себе, Сойта, как мала надежда на то, что меня разыщут достаточно скоро. Меня сбросило с маршрута… о таком никогда никто и не слыхал, и где они будут меня искать? Я не имею ни малейшего представления, какая это часть Галактики, да и вообще — наша ли это Галактика? И какое это время? Может быть, спасатели ищут меня на миллиарды лет в сторону, в прошлом или в будущем? Или просто в другой части Вселенной?