Николай Полунин - Цербер

- Вон стоит, далеко, как положено.

- Хорошенькое далеко, если - вон.

- А тут все так.

- Поехали куда-нибудь, мне надо переодеться. Потом высадишь меня поближе к улице Правды, а сам отправляйся искать хату нам и машине на несколько дней, понятно?

- Понятно. Поехали, но куда-нибудь переодеться - это лучше всего за город. Три минуты. Вот только где тут гаишники обычно тормозят, я не успел...

В джинсовочке, с сумочкой через плечо, в простеньких кроссовочках Михаил звонил в дверь 14-й квартиры по улице Правды, 5а. От него изрядно попахивало спиртным.

Открыл ему обладатель сочного баритона собственной персоной, а не жена, о чем можно было беспокоиться. Ведь замуправляющего сегодня отдыхал, мог на звонок и не выйти. От него тоже попахивало спиртным.

- Вам кого, молодой человек?

- А это... а мне... а чего, Федоровы не здесь живут?

- Нет, молодой человек, ошибся.

- А... я извиняюсь... а это разве не двадцать четвертая квартира?

- Нет, молодой человек, двадцать четвертая - в следующий подъезд, Федоровы как раз там. А эта - четырнадцатая.

- Э! Ну, я извиняюсь. Ошибся, прошу прощения. Бывает, я извиняюсь.

Дверь скрывает от Михаила мужчину лет шестидесяти, с брюхом из-под растянутой тенниски и в очках в толстой оправе.

Они увидели друг друга, Михаил и этот грузный мужчина, который теперь обречен. Боровскому Аркадию Сергеевичу осталось жить дней десять, а то и меньше, потому что "информашки" определяют только самые крайние сроки.

Не только истинной, скрытой от всех и вся, но и самой конкретной, земной и обыденной причины смерти, неотвратимо ожидающей Боровского в ближайшие дни, Михаил не знал, как и всех кто был до него.

Чтобы существование Боровского прервалось, хочет ОНА - Сила, которой Михаил безрадостно, но покорно повинуется вот уже без малого пять лет.

Глава 2

- Небось думаешь, мы по банку прибыли ударить? - сказал Михаил, когда они подъехали к домику, где им согласились сдать половину на несколько дней.

Алик уклончиво подвигал плечами.

- Признавайся, признавайся. - Михаил был настроен дружелюбно.

- Не знаю я, шеф, ой, Михаил. Мы с вами во всяких делах бывали. И всегда было... непонятно. Мы едем, мы ищем, мы находим. И больше ничего. Уходим обратно на базу, уезжаем домой то есть. Нет, вы не подумайте, что я чем недоволен или что... Только странно как-то.

"Еще бы тебе не странно, - подумал Михаил. - Тебе и всем вам".

- Нет, я понимаю, если у вас, например, везде кто-то еще есть...

- Может быть, и так, - сказал Михаил, - может быть, и есть. А вот кое-где, например, на базе - дома то есть - у меня вполне может кое-кого и не быть. Например...

Он упер палец в грудь Алика. Тот нервно облизал губы.

- Понятно. Разрешите выполнять?

- Договорись с хозяйкой насчет молока, выполняла. Неизвестно еще, сколько нам тут жить.

В маленьком кособоком домишке с садом над тихой речкой Ужой им пришлось прожить всего два дня.

Глава 3

К кладбищу вели двести метров специально отведенного от шоссе асфальта. Сейчас по ним двигались два автобуса, открытый грузовик с гробом и так много легковых автомобилей, что хвост колонны еще съезжал с шоссе, а головной автобус уже докатил до первых могил.

В ярком солнце тень от громадных берез и лип покрывала только вершину холма. Могильные ограды расползлись по склонам вниз к оврагу и к реке, невидимой отсюда, с бетонки.

- Тьфу, - сказал один из двоих возле джипа "Турбо" на обочине шоссе, - я думал: "Главное! Главное городское!" - а тут так, пупочка.

Второй молча глядел на процессию и только хмыкнул, когда там нестройно грянул оркестр.

- Чего мы ждем-то?

Первый был одет в обтягивающий спортивный костюм, на руках тонкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Старший коротко взглянул на него. Тот было притих, но сейчас же отвлекся на проходящих мимо девушек в ярких майках и джинсах.

- Куда путь держим, девчата?

- А куда и вы - на кладбище.

- Не надо так шутить. Кого там хоронят?

- А тебе, московскому, не все равно?

- Почему ты... а, по номерам. Так ведь я их как прилепил, так и скину. Я, может, самый главный рэкетир.

- Уймись, - бросил старший. Молодому не терпелось.

- Все-таки, кого ж там в мать-сыру кладут-то?

- Банкира нашего самого главного, - ответила высокая полная блондинка с горячими глазами.

- Угу, понятно, теперь мода такая - банкиров стрелять.

- Сам помер. Говорят, взял - да и подавился за обедом. Костью. Вот как бывает.

- Ну, это врут, - уверенно сказал бойкий. - Банкиры у нас так просто сами не помирают. Хороший был человек?

- А я с ним на машинах не каталась, - сказала смелая блондинка, зорко стреляя глазами на старшего. - Колдун, говорят, был, умел кровь заговаривать и любовь ворожить. Мог и сглазить кого, если бы захотел.

- Небось врешь.

- Нужно мне врать-то.

- У него и дед такой был, - сказала вдруг маленькая и меланхоличная. Боровские - они все такие.

- Ой уж и все.

- Люди просто так не скажут, - быстро вставила блондинка, почувствовав, что теряет инициативу.

- Про всех не знаю, - сказала меланхоличная, - а этот точно был. У него и в РАЙ ПО все по струночке ходили, потому что знали: чуть что - ни выговоров, ни лишений никаких, а - сглаз. Маньку Дробышеву приворожил да и сглазил, она в Уже утопилась.

- Да про кого такого не скажут, если девушка... того, неуступчивая. А вот...

- Это ты прав, - вмешался старший, высокий и светловолосый. - Все, перекурили, едем дальше.

Его спутник, моментально прервав разговор, юркнул в машину, второй сел рядом. "Турбо" взревел, выбросил клуб сизого дыма и умчался, обогнув девушек.

- Даже не попрощался, - сказала подруга блондинки. - Хам.

- Как у них машина называется - "Блейзер"? - скучным голосом поинтересовалась третья.

- "Мицубиси-Танжера", - важно и неправильно сказала блондинка. - У моего любовника такой. - И оглядела остальных сверху вниз, что ей, при ее росте, было нетрудно.

В это время оркестр грянул во второй раз - гроб опускали в могилу. Донесся вой плакальщиц, ему вторил грачиный крик над полем по ту сторону шоссе.

Подруги пошли своей дорогой, и только большая блондинка, щурясь от солнца, смотрела на толпу, запрудившую почти четверть кладбища, совсем забыв о солнцезащитных очках, сдвинутых на лоб.

- Теперь понял? - спросил Михаил в машине.

- Теперь понял, - отвечал Алик, пригнувшийся к рулю. Он жал по пустынному участку.

- Ну и что ты по этому поводу думаешь?

- Да ничего особенного. Что тут думать. Все ясно.

все ясно и ничего особенного

"Мне бы так", - подумал Михаил.

Глава 4

В придорожном кафе Михаил сразу взял себе бутылку коньяку. Кафе - слишком громкое название для двух составленных вместе строительных вагончиков.