Джон Пил - Времяточец: Бытие

Существо снова протяжно вздохнуло.

— Ты не прав, Гильгамеш. Мой вид годится для очень многого… Например, для того, чтобы сойти с небес на землю.

— Да ну? — сказал он и громко рассмеялся. — Так ты, значит, с небес? Если ты можешь сойти с небес, то почему же это ты не можешь подойти сюда? Иштар, если ты и богиня, то лжи и мошенничества, а не честных любви и войны.

— Глупый человек! — её голос дрожал. — Я не пешком спускалась с небес, — слабой рукой она обвела зиккурат. — Я спустилась в этом.

— А, — усмехнулся он. — Значит, шла не ты, а твой дом. Непростое же было путешествие с неба, непростое. Я заметил, что ты потеряла по пути несколько кирпичей. Теперь, наверное, тому, что осталось, ходить будет легче.

— Ты упорно продолжаешь говорить глупости, — прошипела Иштар. — Но я могу доказать тебе правду своих слов. Это я вызвала тебя сюда с равнин Эриду.

Гильгамеш почесал свои умащенные кудри и снова усмехнулся.

— Я пришёл сюда за белым оленем, Иштар, а не на твой голос.

— За этим белым оленем, о человек? — спросила она, указывая рукой.

Гильгамеш обернулся и замер. На склоне ямы стоял тот самый олень. Он смотрел на него без страха. Охотник быстро занёс и бросил копьё.

Оно вошло в светлое тело оленя не разрывая шкуру, и встряло в склон ямы.

Олень медленно исчез.

Впервые уверенность начала покидать Гильгамеша. От этого несло колдовством, а не просто хитростью или мошенничеством. Возможно, это существо действительно говорило правду, как бы странно ни звучали его слова.

— Подойди ко мне, Гильгамеш, — позвала Иштар. — Подойди, и ты не разочаруешься.

При этих словах её форма задрожала, как дымка, поднимающаяся над песками южных пустынь, и изменилась. Теперь не-металл кожи превратился в плоть, и она стала похожа на женщину… И в то же время она не была похожа ни на одну из женщин, которых он видел. У неё была светлая кожа, тёмные волосы, манящие раскрытые объятия.

— Иди ко мне, Гильгамеш, сильный в войне и в любви.

— Госпожа, — сказал он, и в его голосе появилось уважение, — возможно, я был несправедлив, не поверив тебе. Но если ты и правда Иштар, богиня, то я не смею подойти к тебе.

— Значит, — сказала она, и он скривился от насмешки в её голосе, — могучий герой Гильгамеш боится объятий женщины?

— Нет, — возразил он. — Многие женщины побывали в моих объятиях, и всем им это нравилось. Но стать любовником богини, мягко говоря, рискованно. Я наслышан о том, как Иштар обходится с теми, кого любит. Говорят, её любовь поглощает их языками пламени. Она отбирает их силы одним объятием, после чего они умирают, забытые всеми, кто их знал. Нет, Иштар, не страх заставляет меня отвергнуть тебя, а разум. Я был бы дураком, если бы обменял всю свою жизнь на одно твоё объятие.

— Гильгамеш, подчинись мне и подойди сюда! — манящего, упрашивающего голоса как не бывало, теперь в голосе звучала только жёсткая решительность. — Клянусь, если ты этого не сделаешь, я тебя найду и раздавлю.

— Ага, вот мы и докопались до правды, — сказал он. К нему вернулось его самообладание. — Нет, госпожа. Раз ты не можешь подойти ко мне, когда я стою рядом с тобой в этой яме, то когда я буду пировать у себя во дворце в Уруке, тебе до меня тем более не добраться. Спасибо тебе за эту странную охоту, но на этом всё. Прощай, госпожа… надеюсь, мы больше не увидимся, — он развернулся и пошёл прочь.

— Дурак! — закричала ему в спину Иштар. — Ты отверг меня, Гильгамеш, но ты об этом ещё пожалеешь. Скоро я до тебя доберусь… И тогда в Уруке камня на камне не останется, никто не узнает, что был когда-то царь Гильгамеш!

Ослабев, Иштар откинулась назад. Нет смысла тратить силы на то, чтобы проклинать этого хитрого, недоверчивого гуманоида. Но он за это заплатит… Он дорого заплатит за то, что отверг её! Она снова проверила запасы энергии. Если расходовать аккуратно, их можно растянуть ещё на шесть дней этой планеты. К тому времени появится другой человек. И вряд ли он будет столь же искушён, как Гильгамеш. Чтобы снизить энергозатраты, она отключила генератор изображения, её маскировка исчезла, и она приняла свой прежний вид.

Заползая обратно в разрушенную спасательную шлюпку, она вздрогнула, почувствовав, как сознание Гильгамеша ускользает от неё. Он мог быть таким славным пиршеством. В нём столько жизни, столько власти, столько гордости. За все месяцы, которые она провела в космосе, ей не довелось вкусить ни единой решительной души. Её силы почти иссякли, её потребность переварить разум стала всепоглощающей.

Кто-то должен появиться в ближайшее время! И тогда она поест… а потом вырастет… а потом полностью разрушит эту жалкую планету…

Всё ещё думая о своей встрече на вершине холма, Гильгамеш чуть не налетел на командира своего патруля. Увидев солдата, он вначале по привычке замахнулся копьём, но затем остановился, узнав этого человека.

— Господин, — сказал капитан, падая на колени, — что-то случилось?

— Ничего, — ответил он. — У меня было… видение. Весьма загадочное видение, — внезапно он широко улыбнулся и так хлопнул солдата по плечу, что тот упал наземь. — Но мы не позволим этому нас отвлечь, да? У нас есть дело. Пора нам дальше идти. Киш не будет ждать нас вечно. Идём!

— Да, господин! — сказал капитан, отряхивая пыль с ног.

До конца путешествия Гильгамеш погрузился в размышления, практически игнорируя Энкиду, который пытался его отвлечь. Ему одновременно хотелось рассказать обо всём, чтобы его хвалили, и не хотелось рассказывать, чтобы с него за глаза не смеялись. Победил ли он Иштар? Или же он был жертвой розыгрыша? Разумеется, его подданные поверят тому, что он расскажет — он прикажет казнить любого, кто усомнится — но улучшит ли эта история его репутацию? Или этот рассказ можно изменить, улучшить? Жаль, что у него плохо получалось сочинять. Вот был бы у него придворный музыкант, — рассуждал он, — можно было бы велеть ему поработать над этой идеей и сделать из неё настоящее сказание, которое люди запомнят.

Он сделал себе на будущее две заметки: во-первых, держать эту историю при себе, пока не удастся придумать лучшую концовку; во-вторых, нужно нанять хорошего придворного сочинителя.

Та-Нин апатично смотрела на своё отражение в зеркале. Тело было хорошее, возможно, лучшее в Уруке. Гильгамеш нахваливал его много раз, когда они занимались любовью. Может быть, это тело царицы? — думала она. Быть может, Гильгамеш, когда вернётся, возьмёт её к себе как невесту, а не просто как любовницу… В таком случае столько сердец будет разбито. Многие женщины Урука надеялись из постели Гильгамеша попасть в его тронный зал.