Владимир Четвериков - Вечный двигатель

Я предусмотрительно захватил с собой банку со смазочным маслом. Во все зазоры, везде, где, по моим соображениям, могли находиться подшипники и механизмы передачи, я налил масла. Подождал немного, усмиряя внезапно забившееся сердце, и выдернул чеку. Колесо как-то по-стариковски вздохнуло, охнуло, подняв тучи застарелой пыли, качнулось, заскрипело, закряхтели жернова… Ошалев, я смотрел на него и пять, и десять, и двадцать минут — колесо вращалось. Неторопливо мелькали спицы, поскрипывали жерновки, улеглось понемногу облако пыли.

Какое-то время я стоял ошарашенный, с глупо вытянувшимся лицом. Потом подумал, что Иван Федорович прав, и Назар открыл какой-то принципиально новый двигатель. Уже стемнело, и обследованием заниматься не имело смысла. Я осторожно прикрыл дверь и чуть не на цыпочках вышел из сруба. За десяток шагов еще было слышно, как скрипит колесо. Тонкое бульканье ручья доносилось снизу. Жиденькая его струйка явно не в силах была бы даже повернуть колесо. Ветра, особенно здесь, в овраге, ни малейшего. Какие-либо другие известные мне двигатели исключались. Что же приводило в движение загадочное колесо? Ломая над этим голову, я выбрался из оврага, нашел удобное открытое местечко и запалил костер.

Проснулся я еще до восхода солнца и сразу поспешил к оврагу. И нисколько не удивился, услышав еще издали скрип и кряхтенье. Колесо работало. Оно исправно крутилось всю ночь. Сейчас я внимательно рассмотрел его. Десятка два тяжелых постоянных магнитов были закреплены по ободу колеса. И никаких замаскированных приводов, передач я обнаружить не сумел.

Успокоился на том, что Назар, видимо, искусно спрятал двигатель в самом колесе. Ничего другого мне в голову не приходило.

Остановить колесо было нелегко — оно было достаточно массивным, а тормоз одряхлел до такой степени, что дерево от соприкосновения с ободом начинало крошиться.

Обратно я шел с рюкзаком грибов и обдумывал статью, которую напишу в газету о чудесном механизме Назара.

Сотрудник областной газеты долго со странным выражением смотрел на меня, прочитав мою рукопись.

— Кто мог бы подтвердить все, о чем вы здесь рассказываете? — спросил наконец он.

— Внук Назара, Иван Федорович Власов.

— Не он ли работает на Н-ском заводе мастером? — оживился сотрудник. — Я писал о нем.

— Да, он известный рационализатор.

— Странно, очень странно. Вы понимаете, что напечатать заметку в таком виде мы не можем? Вы хотите, чтобы мы стали посмешищем на весь Союз? Если я сейчас понесу вашу заметку редактору… Знаете, что мы сделаем? Я свяжу вас с научным центром, покажите эту заметку там.

Через полчаса я сидел в клетушке Бориса Николаевича Баранова, аспиранта-физика. Не понравился он мне поначалу — черная шевелюра, черная бородка и усики на моложавом лице. Издалека чувствуется солидный ученый — усмехнулся я про себя. Глаза у него на лоб полезли, когда он прочитал мое творение.

— Вы не обижайтесь, — сказал он мне. — Комментарий к этому может быть только один: чепуха, не заслуживающая серьезного внимания. Вы утверждаете невозможное.

— Этого не может быть, потому что быть никак не может, — разозлившись, процитировал я Чехова. — Я сам, своими глазами видел это колесо, и оно крутилось!

Борис Николаевич внезапно улыбнулся.

— Можно допустить только одно — вы не заметили двигателя, который приводит в действие колесо. Какая-нибудь сжатая пружине или ветряк. Я хочу услышать от вас точное описание колеса Назара.

По-моему, я не упустил ничего, сосчитал даже число магнитов, прикрепленных к ободу колеса. Особенно заинтересовала Баранова «подстилка» под колесом.

— Значит, состав этого сплава Назар держал в строгом секрете? И вам показалось, что он неоднороден под левой и правой стороной колеса? Пожалуй, в этом что-то есть.

Потом, тряхнув шевелюрой, он поднялся и протянул мне руку. Я протянул свою, но он рассмеялся:

— Нет, я не прощаюсь, я хочу попросить у вас ваше сочинение. Ненадолго. Мы что-нибудь придумаем. Дайте ваш телефон, я вам позвоню.

Звонка я ждал недели две и, наконец, дождался. Баранов попросил прийти к нему вечером домой — потолковать в неофициальной обстановке.

Встретил он меня в передней, заботливо помог снять шляпу и пальто, провел в комнату.

— Мама, как с чаем? — крикнул он, проходя мимо слабо освещенной кухни. — Люблю чай из самовара, — добавил он, когда мы расположились за столом. — Кстати, мой корень из тех же мест, что и Назар. Матери моей уже за семьдесят, но она до сих пор помнит слухи о «колдуне Назаре».

В комнату вошла седенькая полная старушка с кипящим самоваром в руках. Видимо, она уловила последние слова сына.

— Еще бы не помнить, — неожиданно молодым, звучным голосом заговорила она. — Моя мать ни за что не соглашалась молоть зерно на Назаровой мельнице. Говорила, нечистая сила там жернова крутит. Мне тогда еще восемнадцати не было, самого-то Назара я уже не застала, а мельницу разглядывала часто. И вот что я тебе скажу, — доверительно повернулась она ко мне, — сын мой не верит, смеется, а ведь там ни ветряка, ни водяного колеса в самом деле не было. Как же жерновки крутились? Не иначе, и впрямь нечистая сила помогала, — усмехнулась она, и по этой усмешке я угадал, что ни в какую нечистую силу она, конечно, не верит.

После чая старуха выгнала нас дымить на кухню. Борис Николаевич задумчиво говорил, выпуская дым в форточку:

— Вы понимаете, мне пришло в голову одно объяснение. В сущности, на протяжении тысячелетий человечество использовало только атомную энергию в различных ее преобразованиях. И топливо, и ветер, и водопады — это энергия, доставляемая на Землю Солнцем, огромным ядерным реактором. На той же энергии работают и наши атомные установки, преобразуя ее в тепло и электричество. А другие виды энергии? Что мы знаем об энергии полного вакуума? Или о гравитационной энергии, определяющей все строение нашего мира? Мы только-только начали использовать ее в приливных электростанциях. Почему бы не предположить, что. ваш Назар чисто случайно нашел новый принцип использования гравитационной энергии? Представим, что лист Назарова сплава с лицевой стороны фокусирует поток гравитонов, а с обратной — рассеивает его. Кладем эти листы один под левую, а другой, перевернув, под правую сторону колеса. Что получится? Одна половина колеса станет как бы тяжелее другой, и оно повернется, начнет крутиться и будет крутиться до тех пор, пока не рассыплется.

— Значит, в принципе Назар все же изобрел вечный двигатель? — обрадовался я.