Герман Чижевский - «На суше и на море» - 69. Фантастика

Лицо змеелова касалось моей щеки. Оно было мокро от пота, в нос несло винным перегаром. «Спирт расширяет сосуды, — думал я, — и яд быстрое отравляет организм». С трудом удерживая равновесие, я медленно двигался в высокой траве. Былой страх выветрился полностью. Я шел размеренным размашистым шагом. Черные, словно нарисованные тушью, деревья проступали на фоне неба. Мужской голос окликнул нас. Он принадлежал Саше Бронникову. Он помог мне. Вдвоем мы почти бегом донесли змеелова до мостика. Тем временем кто-то догадался включить прожектор, осветивший нам путь.

Первое время мы не знали, что и Ирина Павловна укушена. Мы хлопотали со шприцем и медикаментами вокруг дюжего змеелова, щупали пульс, покачивали головой, видя, как быстро падает у него кровяное давление. И тут, держась за косяк, в дверях директорского кабинета, куда принесли пострадавшего, показалась Баталина с мертвенным в бисере пота лицом и помутневшими глазами.

— Сыворотку, — прошептала она едва слышно, — поливалентную. Не смогла определить змею.

Она покачнулась, мы ее подхватили. Внимание наше рассредоточилось. Теперь уже приходилось спасать двух быстро холодевших людей. Клиническая картина отравления у змеелова была запутанна. На левой ноге и на руке мы обнаружили следы трех укусов. Они очень походили на булавочные уколы. Вокруг укусов кожа припухла и посинела. Должно быть, змеелов подвергся нападению змей с двумя различными типами ядов. Один из них разрушает стенки кровеносных сосудов, что приводит к многочисленным кровоизлияниям, так как кровь выпотевает в окружающие ткани. Помимо того, эти яды растворяют красные кровяные шарики, происходит так называемый гемолиз. В сосудах образуются сгущения крови — тромбы, которые закупоривают кровяное русло. Смерть наступает от инфаркта или удушья. Такой тип яда у гадюк и гремучих змей. Другой тип, содержащий нейротоксины, влияет в основном на нервную систему и приводит к параличу дыхательных путей и дыхательного центра в мозгу. Укус гадюковых имеет как бы местный, ограниченный характер, укус змей с ядом второго типа вызывает общее отравление и потому намного опаснее…

Нам скоро стало ясно, что Ирину Павловну укусила одна из кобр. Одышка, учащенное сердцебиение, тошнота, головокружение и рвота, сухость и горький вкус во рту, высокая температура не оставляли сомнений в диагнозе. Паралич дыхательных органов мог произойти в любую минуту. Но мы были во всеоружии. Вероятность того, что Баталина укушена гамадриадом, была ничтожна. Противозмеиные сыворотки и весь арсенал пузырьков и ампул для поддержания сердца всегда были у нас под рукой. Началась битва за жизнь, она велась с переменным успехом.

У нашего змеелова на руке и ноге появились обширные отеки, развились пузыри с прозрачной жидкостью. Несколько раз он ненадолго терял дыхание. Грелки, инъекции адреналина с кофеином, сыворотка не принесли улучшения.

Резиновые подушки со смесью кислорода и углекислого газа были разбросаны всюду. В полуоткрытую дверь тянулось из коридора сизое облачко. Там нервно курили. У змеелова стал все чаще пропадать пульс, лицо и шея багровели. В начале второго часа ночи человек, лежавший на диване в кабинете директора, бессильно уронил голову. Все было кончено…

В соседней комнате отчаянно боролась со смертью Баталина. Пульс слабо прощупывался. В течение шести часов ей ввели двести сорок миллиграммов сыворотки «антикобра», глюкозу и вещества для поддержания деятельности сердца. Еще через два часа всем стало ясно, что ее жизнь вне опасности. Выдержке Баталиной позавидовал бы любой мужчина… Дело в том, что при лечении от змеиного яда большое значение имеет психическое состояние человека, моральный фактор. Только от сознания, что их укусила змея, многие пострадавшие полностью лишаются самообладания. Это вполне понятно. Но необоримое чувство страха очень осложняет лечение. А Ирина Павловна, работая столько лет со змеями, научилась смотреть на них как на обычных пресмыкающихся, наделенных некоторыми неприятными свойствами. Она их не боялась, как боится большинство людей, не видела в них ничего сверхъестественного. Так по крайней мере мы думали. Возможно, впрочем, она просто умела владеть собой.

На второй и третий день у нее возобновлялись рвота и судороги рук и ног. Что и говорить, на работе у нас в те дни ничего не клеилось. Мы ходили подавленные и мрачные, и перспектива брать в руки ядовитых гадов приводила многих в содрогание. Когда на шестой день руководительница нашего института первый раз прошлась по лаборатории, в обычной деловой манере расспрашивая о работе, мы устроили ей шумную встречу и подобающим образом отметили ее выздоровление.

Скоро все вошло в обычную колею, потекли будни, похожие друг на друга, как близнецы. Я делал инъекции лошадям и проверял сыворотки на животных. Кошки, например, менее чувствительны к яду кобры, чем собаки, а черные голуби, как ни странно, более, чем белые. Наименее чувствительны к нему лягушки и коричневые крысы, опаснее яд для белых крыс, мышей, морских свинок и в еще большей степени для кроликов.

Признаюсь, в моей работе долго ничего не получалось. Я выделил отравляющие начала. Это оказалось довольно сложно, но дальше дело некоторое время не двигалось. Я был раздражен серией неудач и старался реже встречаться с Ириной Павловной. Вероятно, она замечала, что я нервничал, потому что как-то после очередного собрания комсомольского актива в начале июня зашла в мой кабинет с очевидным намерением поговорить. Баталина застала меня за довольно хаотическими поисками в груде специальной литературы некоего «нового пути». Я в смущении сгреб авторитетов в выцветших переплетах и освободил стул.

— Зачем столько нервов, Всеволод, — внешне серьезно заметила она, присаживаясь. — Ни вы, ни книги не виноваты. — Она оперлась на локти и машинально надела очки, которыми пользовалась, когда читала. Тем же непроизвольным движением она сняла их.

— В них можно найти почти все, но ничего из того, что нужно мне, — невпопад сказал я.

— Но «они» не знали, что нужны будут вам именно сейчас.

Я подумал, что она рассмеется. Сам я не находил ничего смешного. Я был взволнован и недоволен собой.

— А вы определенно знаете, что хотите найти?

Мне оставалось пожать плечами.

— Честно говоря, только приблизительно.

— Может быть, поэтому они и молчат?

— Уже столько времени я вожусь с этим… и все впустую. — Я начал искать под грудой книг сигареты.

Баталина внимательно смотрела на меня, будто впервые видела.

— Вы не возитесь, Всеволод, а ищете. И я уверена, что ваши поиски многое вам дали. Сейчас они, возможно, незаметны, но потом вы почувствуете. Так всегда и со всеми. Со мной было то же самое. Вначале я, случалось, совсем отчаивалась, пока не поняла, что еще не втянулась в меняющийся ритм успехов и неудач. Процессы мышления слишком субъективны… Почему бы вам временно не отвлечься от вашего дела?