Леонид Филиппов - День ангела

- Точно-точно, Амка, вчера баронет опять платье из замка притащил - ясно, у сестер тягает. Благо, они из всего выросли, верблюдицы, только и на уме: ах, офицер, ах, вон поехал...

- Ладно, Мацу, ты у нас зато больно здоровый, орясина.

- Ну дак, не кинжальчиком по воздуху небось - топором косточки по пяти часов кряду рубаем - в лавке-то. Зато и Амку, когда надо, могу на плечах подвезти. Как тогда, в Белом Бору, - и платьице чистенькое осталось. А быстроты у меня не меньше вашего - мускулы делу не помеха.

- Все-все, дети, хорош. Что нам-то делить? А вот кто, братцы, сегодня - то бишь с утра - во дворец пойдет?

- Я, наверное. Баронету-то нельзя, он на этой неделе уже дважды мелькал.

- Ага, причем один раз - днем без слуг!

- Мало, Токива, болтают о тебе?

- А что, разве новое что-то?

- Да нового-то немного, все о том же: колдовство дескать, детей ему на глаза не показывать - души из них вытягивает, мороком заменяет - и сам не растет, и рядом с ним... А то вот еще нынче о призраке стали толковать: мол, не живой он, а так - видимость одна.

- Ну, это все вариации. На то и языки мамашам, чтобы чесать ими. А что же наша пропаганда?

- Есть и наша - легенду, что Учитель посоветовал, удалось вроде пустить.

- Это о святом отроке?

- Ну-ну, не зазнавайся так, твое благородие. Уж и о святом! О праведном пока только.

- Мальчики, а что за легенда?

- Амка, расскажи, ты ведь перекладывал - вон Лина не слыхала.

- Ну что, легенда о праведном отроке Каве. Не такая и новая - было что-то похожее - только там языческие святые. В общем, Кава этот так истово верил и себя блюсти стремился, что просил, значит, Творца не дать ему стать большим. Дескать, взрослые все как один в грехе, а он хочет прямо на небо - пока безгрешен.

- То есть жить неохота было парню - и все дела.

- Ладно, ты будто не сам к нам пошел.

- Ого, сравнил! То-к вам, а то - на небо!

- Че-то я не пойму, Такка, сам-то ты что предпочитаешь?

- Парни, парни! Ну что вы все на себя мерите - это ж пропаганда. Вы вон у нас второй год, книг одних сколько прочли. А народ любит, когда красиво - со слезой. Ну не о вакцине же этот Кава молился! Во что верят - то и плетем.

- Верно, Токи. А вы - хорош перебивать. Пользуетесь, что Амка у нас кроткий, он и ругаться-то не умеет.

- А что, мальчики, это разве плохо?

- Лина, кончай, не наигрывай, ты ж не в городе.

- Ладно, Ама - доскажи. Мы не будем больше.

- Верно. Что там по сценарию дальше со святым отроком?

- С праведным.

- А, один черт!

- Ну так молитва его, значит, была услышана - даже знамение ему было - но переработана творчески. Дескать, такое дите пускай несет свет своей праведности заблудшим взрослым и, значит, оставлен он был среди смертных в виде вечного отрока. И по сей день бродит по землям и странам, несет, стало быть, свет веры.

- Что ж, красиво. А, баронет? Тянешь на несущего свет?

- Но-но, без намеков! Шутки шутками, а мы будто не для того тут...

- И что, верят?

- Да кто их знает. Главное, пошло в массы. Особенно женщины такие байки любят. А уж от себя - чего только не надобавляли. Я вот вчера только у хозяина сам этот фольклор слышал. Соседка наша, тетушка Уки, в очереди излагала. Слушают, Кстати. Так у нее там Кава этот мало что по воде аки по суху не ходит, а уж и светится он ночью, и звери лесные ему служат, и птица Сиу на себе возит... Я бы прослезился, честное слово, да работы было невпроворот.

- Так что пошла сказочка в народ. Глядишь, и о колдунах подзабудут. А то детишек, вишь, повадились запирать от ихнего баронетства.

- Да ладно, много ли нашего брата назапираешь! Вон на той декаде в замок Хару, даром что полдня верхом, - полторы дюжины городских, кто как, а добрались. Девчонок - и тех четверо. Прятать! Нынче в Арканаре ночью и монаха-то редко встретишь, а уж мальцу много ли надо: проскочил - ладно, а ежели патруль - так какой с сопляков спрос...

- Однако и расслабляться не очень стоит. Монахи, они ведь тоже, знаете, разные.

- Да ладно, что эти попы против акса возразить смогут! Помните, как баронет прошлой весной копье у того здоровенного в воздухе перехватил? А тот аж отключился - варежка нараспашку, узду бросил, слюнки пускает. Так, снулый, и сполз с седлом в канаву. У Ниги-то кинжал отцовский, любую упряжь - как масло...

- А что, пацаны, у кого та лошадь сейчас?

- Да нет, она не у нас - в Соане у ребят. Еще в канун Великого мученика в караване ушла - не было ж гиперсвязи, а там эпидемия.

- А, верно, пятеро уехали тогда. Учитель еще потом появлялся, двоих сам забрал - без цепочки, прямо на Полюс.

- Это, выходит, с тех пор никого не присылали? Сколько прошло-то?

- Да уж полсезона точно.

- Ага. Так что скоро Капитан подтянется. С ревизией.

- Что ревизия! Тренировки будут новые, книги, кристаллы свежие, вот - да!

- А как зелье-то у нас, не все вышло?

- Здрасьте! Проснись, дите малое, неразумное! Два раза с прошлой доставки сверх нормы по гипер добавляли - видишь же сам, сколько новеньких.

- Ну че, здорово. Эдак мы что ж, дыру сию чертову без взрослых оставим?

- Ах, старший брат Мацу, твои бы слова - да комунибудь в уши. Жаль, некому. Куда там! Дойти бы хоть до половины отобранных Детектором. А ты - без взрослых! Мечты, брат, розовые.

- Да что вы, мальчишки, все о вечном. Мы воевать будем сегодня? Утро ж скоро. Еще вон кристаллов на час каждому! И поесть - раз уж не спали совсем.

- И то дело! Дама права. Еду - на потом. Кто вчера вел тренировку? Баронет? Ну тогда я - сегодня. Давайте по пятеркам - четверо на одного - без касания. Девчонок, девчонок разберите - а то вон они опять друг с дружкой - хиханьки одни. Нет, с кинжалами - потом. Ленты для глаз кто убирал? Ну так раздай. До пикового акса - полчаса. Разминаемся...

Реконструкция 2

Саракш

Я никогда не верил во флогистон. И я никогда не верил в сверхцивилизации. И флогистон, и сверхцивилизации - все это слишком человеческое... Не от разума. От неразумия... литература в ярких дешевых обложках. Это все попытки натянуть фрачную пару на осьминога. Причем даже не просто на осьминога, а на осьминога, которого на самом деле не существует.

Старший советник Годи

До конца обеденного перерыва оставалась едва ли минута, а я все стоял посреди кабинета. Да еще в плаще. Это я-то, который всегда начинал работать раньше всех, а уходил - последним. Нет, я был все тот же. И ни любви к своей работе, ни хватки не потерял ни на волос. Тот же незаменимый спецпомощник Генерального по прозвищу Клещ, про которого все знают: если вцепился - все, не отдерешь. Самые глухие, самые гробовые случаи они приберегали для меня. И заключали пари. Правда, в последние год-два все реже: мало, ох как мало было шансов у ставивших против меня. Но вот это новое дело...