Владимир Свержин - Ищущий Битву

– Откуда такая точность в подсчетах? – поинтересовался я.

– Крысы не умеют загибать пальцы.

– А как он узнал, что это англичане? – спросил Лис.

Гоблин насупился и протяжно гукнул.

– Они пахнут, как англичане, – перевел отшельник.

– Ну что, Лис? – обратился я к своему напарнику. – Пока что это единственная имеющаяся у нас зацепка. Будем разрабатывать эту версию, авось что-то и выйдет… А далеко этот Ройхенбах?

– Да нет. Полдня лесом, а там по дороге… В общем, к закату поспеете. Да вы не волнуйтесь – лошади и снаряжение готовы, сейчас потрапезничаем – и в путь. Гул вас проводит до дороги.

И мы таки отведали приготовленных специально для нас деликатесов. Наш гостеприимный хозяин все время порывался сообщить нам пикантные подробности местной кухни:

– Вначале разрежьте зайца вдоль грудины, а если он забит недавно – день-два тому назад, – не мойте его, а сразу положите жариться на открытом огне хорошо разожженных углей или на вертеле.

– Хорошо-хорошо, – пытался пресечь я словоизлияния нашего постника.

– Нет уж, раз уж на то пошло, пусть продолжает, – устало возразил Лис, заливая рассказ монаха жутким пойлом, один запах которого был способен свести в могилу районное общество трезвости.

Однако всему хорошему на свете приходит конец, и наш обильный завтрак, грозящий перейти в ранний обед, благополучно завершился. Вернувшийся откуда-то Гул одним изящным движением лапы смел остатки пиршества в свою ямообразную пасть и довольно заурчал.

– Ну что ж, в дорогу, друзья мои! – воскликнул расчувствовавшийся отшельник, молитвенно складывая руки.

Судя по тому, как он растрогался прощанием с нами, он таки успел хорошо приложиться к источнику живительной влаги, столь обильно потребляемой Лисом.

– По коням! – сам себе скомандовал Лис; и наши Буцефалы резвой рысью припустились вслед за гоблином.

Дорога, которую избрал для нас Гул, была мало приспособлена для верховой езды. Большую часть пути нам приходилось спешиваться и вести коней в поводу. Гоблина эти неудобства ничуть не смущали, и он с завидным проворством перемахивал через стволы поваленных деревьев, кучи замшелого валежника и хитросплетения корней. То и дело он пропадал и снова появлялся то справа, то слева, то впереди нас, плотоядно гавкая. Похоже, обязанности проводника он успешно совмещал с продолжением завтрака.

– Где тебя носит нечистая, Гул?! – крикнул Лис, в очередной раз цепляясь плащом за сучковатое поваленное дерево.

– У-У-Р-р! – раздалось едва ли не под ногами моего напарника, так что от неожиданности он отпрянул. Из кустов выглядывала довольная рожа Гула со свежеубиенной крысой в зубах.

Внезапно гоблин насторожился, уши его встали торчком, крыса выпала из оскалившейся пасти.

– Э-э! Ты чего? – занервничал Лис. – Ешь свою крысу на здоровье, я ж только спросить хотел…

Но крыса гоблина, похоже, уже не интересовала. Он попятился, с недоуменно-испуганным видом прячась обратно в кустарник. Наши кони захрапели и встали на дыбы, пытаясь вырваться.

– Да что ж это такое? – раздраженно начал было Лис, безуспешно пытаясь успокоить своего скакуна.

Слова моего напарника удивительно громко прозвучали во внезапно наступившей неправдоподобной тишине, но фразу закончить он не успел. Высокий свистящий звук, нарастая и ширясь, заполнил собой весь лес. Едва не теряя сознание от боли в ушах и пытаясь удержать взбесившихся коней, мы силились понять смысл происходящего, когда звук, достигнув немыслимо высокой ноты, так же внезапно оборвался. В полнейшей тишине и безветрии мы потрясение наблюдали, как склонилась к земле и пошла волнами трава, затрепетали и буквально зазвенели листья на деревьях и все видимое пространство озарилось пылающим серебристо-белым сиянием.

Что-то непостижимо-прекрасное, оставляющее смутное ощущение мощи и невесомости одновременно, ослепительным метеоритом пронеслось мимо нас дальше в лесную чащу. В глубине леса раздался глубокий чарующий звук, отдаленно напоминающий флейту и валторну.

Все замерло. В мире не осталось ничего, кроме этого звука. Меня заполнило непонятное томящее душу чувство. Я почувствовал себя мельчайшей частицей некоей вечной и могущественной стихии, неизъяснимая мощь которой, пронизывая меня, дарила жизнь всему сущему.

Тут звук оборвался. Лошади мгновенно успокоились и стали как ни в чем не бывало обмахиваться хвостами, отгоняя мух.

– Свят-свят-свят. Что это было, Капитан? – ошеломленно обратился ко мне Лис.

– Понятия не имею, – честно признался я.

– Единорог. Брачные игры единорогов, – услышал я вдруг за спиной низкий незнакомый голос.

Я резко обернулся, выхватывая меч. Не люблю, знаете ли, когда у меня за спиной раздаются низкие незнакомые голоса. За нами никого не было. Точнее, никого, кроме Гула.

– Что ты там скрежещешь, жертва генетического геноцида? – раздраженно пробурчал Лис, пытаясь освободить наконец свой плащ от проклятого сучка.

Порой мой друг бывает груб и несдержан. На его счастье, гоблин не был знаком с биологической терминологией.

– Он говорит, что это был единорог.

Лис удивленно воззрился на меня:

– Ты что, его понимаешь?

– Похоже, что да, – с немалым удивлением отметил я.

Треск разрываемой материи сопровождал мои слова.

– Черт побери! Хороший был плащ, – выругался мой досточтимый спутник Рейнар.

Глава третья

Здесь каждый играет в свою игру.

«Европа в большом долгу перед римскими военными инженерами, – размышлял я в то время, как наши кони мерной рысью гарцевали по дороге легионов, все еще сохранившей остатки былой проходимости. – Интересно, далеко бы ушла цивилизация, не доводись ей пользоваться такими хорошими дорогами?»

– Скажи мне, Капитан, – нарушил молчание Лис, скакавший рядом, – вот сегодня у нас новое задание. Сегодня мы вломились в мир, в котором все шло своим чередом, чтобы устроить тарарам и цирк с конями. Скажи мне, Капитан, кому и зачем это нужно?

Не знаю, то ли окрестные пейзажи располагали к патетике, то ли выпитое с утра горячительное наводило на мрачные мысли, но мой напарник был на редкость задумчив и, я бы даже сказал, печален.

– Ты же знаешь, стабилизация экосистем, фокусирование цивилизационных процессов этногенеза… – начал было я.

– Да ладно, будет тебе эту муру втирать. Ты лучше скажи, вот мы – два этаких Джеймса Бонда с лицензией на убийство – решаем вопросы, которые ни к тебе, ни ко мне не имеют ни малейшего отношения. Ты когда-нибудь думал о тех, кого завтра положишь?

Загадочная славянская душа Лиса неумолимо делала свое дело – запутывала проблему до ее полной нерешаемости. Попытки проверить алгебру гармонией и наоборот время от времени доводили моего друга до приступов мистицизма и черной меланхолии. Я же с грустью думал, цитировать ли Лису выдержки из Льежской конвенции, хотя ее-то он знал не хуже меня.