Дамарис Коул - Знак драконьей крови

Сидя на скамейке перед очагом, Норисса покачала головой, стараясь отогнать печальные мысли. "Грустные воспоминания - это совсем не то, что мне нужно для того, чтобы самой отправиться в путь, - решила она, высоко подняв голову, чтобы противостоять ноющей боли. - Мои родители умерли, и я стала взрослой женщиной. Я должна начать жить своей жизнью!" И она откинулась на спинку скамьи и вытянула ноги к огню. Постепенно ей удалось изгнать из головы все мысли, и в конце концов она задремала и спала до тех пор, пока ей не приснился полузабытый детский кошмар...

Она медленно шагала по равнине, укрытой туманом, спотыкаясь, прислушиваясь к далекому нежному голосу, который звал ее. Этот голос звал и манил ее, обещая ей убежище и защиту от того ужаса, который с ворчанием рыскал по пустоши позади нее. Ничего не видя перед собой, Норисса боролась с мраком, напрягая мозг в тщетной попытке вспомнить имя того, кому мог принадлежать этот волшебный голос. Но за мгновение до того, как ей удалось вспомнить это, что-то настигло ее сзади. Над головой пронеслась тень страха и ненависти, пронеслась и вдруг повисла на плечах и прижала ее к земле. Всеобъемлющая, она грызла и терзала ее тело до тех пор, пока не поглотила все, кроме ее отчаянья...

Нориссу разбудил ее собственный крик. Словно дитя, она пробудилась, надеясь оказаться в надежных объятиях отца, но сегодня ночью она была одна, и больше не было сильных рук, которые могли защитить и успокоить ее.

"Ты сдался слишком легко, отец, ты еще нужен мне!" - тихий шепот эхом вернулся к ней, когда Норисса выпрямилась, пытаясь успокоить неистовый стук сердца. Легкая, она вскочила на ноги и быстро прошлась туда и обратно перед очагом.

Этот сон странным образом усиливал ее нужду уйти отсюда. Таинственный голос и необъяснимая тоска, охватившая Нориссу после смерти матери, в значительной степени овладели ее разумом. И снова она подавила в себе импульс распахнуть двери и вслепую кинуться в ночной мрак.

Здравый смысл помог ей справиться с собой. Стоит ли сломя голову мчаться в темноте, чтобы свалиться с первого же обрыва? Может быть, ей стоило заплакать и обратиться за сочувствием к Долаесу? Но она представила себе наглую самоуверенность, которой только польстит такой поступок, и ее волнение превратилось в гнев, лишь только она припомнила этого наглого юнца.

Всего лишь через два дня после похорон матери он явился к ней домой с предложением выйти за него замуж. Он сообщил ей это с видом собственного превосходства и дал ей понять, что крестьянская девушка двадцати лет от роду, которая до сих пор не замужем, должна быть благодарна за предоставленную ей возможность сочетаться браком со старшим сыном судьи.

Обрадованный написанным на ее лице удивлением, он также разъяснил ей, что с удовольствием помог бы ей избавиться от статуса "тилберн". При мысли о том, что она, равно как и любая другая девушка, станет женщиной при посредстве и в результате усилий Долаеса, Норисса почувствовала сильнейшее отвращение и прогнала его из дома прочь. Несмотря на это, она понимала, что он был прав - если она останется, то Долаес будет для нее лучшей партией. Именно тогда она решила уехать в конце зимы.

Легкий стук в дверь прервал ее размышления. Норисса взяла со стола длинный охотничий нож и пошла открывать.

- Кто там? - спросила она. - Что вам нужно?

- У меня известие для Нориссы, дочери Рольфа-охотника, - отвечал ей голос пожилой женщины. Норисса заколебалась, но потом тихо выругала саму себя. Только воспоминание о кошмарном сне заставило ее быть осторожной.

Она отодвинула засов и открыла дверь.

Свет пролился на порог и осветил старую женщину, которая куталась в тонкий платок. Ее залатанное платье также вряд ли служило ей достаточной защитой от ночного холода. Женщина стояла, зябко потирая костлявые руки, неспокойно оглядываясь через плечо. Норисса тоже внимательно посмотрела в темноту, но не увидела ничего, кроме темной стены деревьев, растущих вокруг дома.

- Это я Норисса, матушка, - сказала она. - Какие у тебя для меня известия?

Женщина невпопад кивнула и подалась вперед.

- Проходи, согрейся, - пригласила Норисса.

- Благодарю тебя, дитя мое, благодарю... - женщина вошла внутрь, но задержалась в дверях, ожидая, пока Норисса снова запрет дверь за засов, и только потом бросилась к огню. С виноватой улыбкой она повернулась к Нориссе, которая с удивлением наблюдала за ней.

- Весна пришла, но в костях стариков уже навсегда поселилась зима, доченька.

Норисса улыбнулась и указала женщине садиться к столу.

- Садись сюда, матушка, я принесу тебе чаю.

Норисса налила в кружку горячего чаю и принесла из комнат теплую шаль. Поставив чай на стол, она укутала шалью плечи женщины. Та благодарно улыбнулась и показала рукой на приготовленные в дорогу вещи.

- Ты собираешься уезжать?

- Да. На рассвете.

- Благодарение высшим силам, я сумел застать тебя!

Норисса попыталась отбросить в сторону внезапное беспокойство, охватившее ее. Какое зло могла причинить ей эта старая женщина? Норисса присела за стол напротив гостьи.

- Я раньше не встречала тебя здесь, матушка. Какие же новости ты можешь рассказать мне?

Женщина плотно прижала обе ладони к горячей кружке с чаем и оглянулась по сторонам, словно затем, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает.

- Меня зовут Эдель, и я живу в деревне Ательвейт. Несколько дней назад, как раз когда шел сильный дождь, в дверь моего дома постучалась одна женщина, которая попросилась переночевать. Ласковыми словами и золотой монетой она убедила меня пустить ее на одну ночь. Я и не думала, что она может оказаться колдуньей, до тех пор пока не было поздно.

При этих словах гостьи Норисса поежилась и пожалела о том, что не отправилась в путь вчера. Ей вовсе не хотелось в преддверии своего путешествия влезать в какие-то дела, связанные с колдовством, равно как и с выдумками выжившей из ума старухи. Единственное, что ее немного интересовало, так это то, каким образом Эдель собиралась перейти от колдуньи к тем известиям, которые привели ее к порогу дома Нориссы.

Эдель помолчала, покосилась в сторону запертой двери и глотнула чаю, прежде чем продолжить.

- Когда на следующий день я проснулась, то оказалось, что колдунья подхватила лихорадку и не может идти дальше. Я лечила ее как могла, и она немного поправилась, но следующий приступ опять свалил ее с ног...

И снова взгляд женщины метнулся по стенам комнаты, и беспокойство, которое испытывала Норисса, возросло. Придерживая на груди шаль тонкой рукой, оплетенной синеватыми венами, Эдель встала из-за стола и обошла окна, проверив, надежно ли прикрыты ставни.