Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

«Расскажи, что случилось на перекрестке!» — Сульдрун уже знала эту историю, но ей доставляли удовольствие приправленные острым словцом описания кормилицы.

Эйирме предупредила: «Имей в виду, сама я никогда так далеко не ходила! Но дед рассказывал: в стародавние времена перекресток этот был заколдован и не знал покоя — то в одном месте появится, то в другом. Случайного путника это не слишком затрудняло; в конце концов, шаг за шагом, он рано или поздно приходил туда, куда шел, и даже не подозревал, что бродил по лесу в два раза дольше, чем следовало. Но непоседливый перекресток очень досаждал тем, кто торговал на ежегодной Ярмарке Гоблинов! Народ, собравшийся на ярмарку, приходил в полное недоумение, потому что базар устраивают там, где сходятся дороги, в ночь на Иванов день, но пока они проходили милю, перекресток успевал убежать на две с половиной мили, и никакой ярмарки никто в глаза не видел.

Примерно в то же время ужасно поссорились два волшебника. Мурген оказался сильнее и победил Твиттена, чей отец был эльф-полукровка, а мать — лысая жрица из Кай-Канга в предгорьях Атласа. Что делать с побежденным колдуном, исходящим бешеной злостью? Мурген закатал его в рулон, как ковер, и выковал из него крепкий железный кол в полтора человеческих роста, толщиной с ногу. Мурген отнес этот кол на перекресток, подождал, пока перекресток не вернулся туда, где ему полагалось быть, и вбил железный кол точно в том месте, где сходились дороги, чтобы они больше никуда не убегали — и все, кому нравилось гулять на Ярмарке Гоблинов, обрадовались и хвалили Мургена».

«Расскажи про Ярмарку Гоблинов!»

«Ну что ж, ярмарку эту устраивают в таком месте и в такое время, чтобы люди и полулюди могли встречаться и не вредить друг другу — если они не забывают о вежливости, конечно. Торговцы расставляют палатки и предлагают ценные вещи: вуали из паутины, фиалковое вино в серебряных флаконах, книги, написанные на папирусе фей словами, которые не выходят из головы, как только туда попадут. Там полно самых разных существ: эльфов, фей и гоблинов, троллей и кикимор. Иногда даже сильван встречается, но эти редко показываются — они пугливые, зато самые красивые. Там можно послушать их музыку и песни, там звенит золото эльфов, выжатое из лютиков. Редкостный народец, эти эльфы!»

«Расскажи, как ты их видела!»

«Да уж, само собой! Это было пять лет тому назад, когда я гостила у сестры — та вышла замуж за сапожника из деревни на Лягушачьем болоте. Однажды вечером — еще только начинало смеркаться — присела я на ступеньку у крыльца, чтобы ноги отдохнули, и смотрела, как потихоньку темнеет луг. Послышался тихий такой перезвон: „тинь-тирлинь-тинь-тинь!“ Я повернула голову, прислушалась. И снова: „тинь-тирлинь-тинь-тинь!“ Смотрю — неподалеку, шагах в двадцати, идет маленький такой человечек с фонарем, отбрасывающим зеленый свет. У него на макушке остроконечная шапочка, а на шапочке — серебряный колокольчик. Человечек спешил и подпрыгивал, вот колокольчик и звенел: „тинь-тирлинь-тинь-тинь!“ Я замерла и сидела, не шелохнувшись, пока тот не исчез — и колокольчик исчез, и зеленый фонарь. Вот и все».

«Расскажи про огра!»

«Нет, на сегодня хватит».

«Ну расскажи, пожалуйста!»

«Ну ладно — хотя, по правде сказать, в ограх я не особенно разбираюсь. Лесной народец бывает самых разных пород, одни на других совсем не похожи, как лисы на медведей. Эльф, например, ничем не напоминает гоблина или пересмешника, а тем более огра! Все они вечно враждуют и терпят друг друга только на Ярмарке Гоблинов. Ог-ры живут далеко в лесной глуши — и это правда, что они крадут детей и жарят их на вертеле. Так что никогда не забегай далеко в лес за ягодами, а то потеряешься».

«Не буду. А расскажи…»

«Все, время кушать кашу! И сегодня — кто знает? — может быть, у меня в сумке найдется большое, хрустящее розовое яблоко».

Сульдрун полдничала в своей маленькой гостиной или, если позволяла погода, в оранжерее, деликатно прихлебывая, когда Эйирме подносила ложку. Со временем маленькая принцесса научилась есть сама — серьезно, сосредоточенно и так аккуратно, будто умение кушать, не пачкаясь и ничего не проливая, было важнее всего на свете.

Кормилицу деликатные повадки воспитанницы одновременно смешили и умиляли. Порой Эйирме незаметно подкрадывалась к девочке за спиной и громко говорила «Бу!» прямо ей в ухо, как только Сульдрун поднимала ко рту ложку супа. Сульдрун упрекала ее с притворным негодованием: «Эйирме! Нехорошо так делать!» После чего продолжала невозмутимо есть, следя краем глаза за расшалившейся горничной.

Выходя из апартаментов принцессы, кормилица держалась тише воды и ниже травы, но мало-помалу для всех обитателей дворца стал очевидным тот факт, что крестьянская дочь Эйирме нагло захватила должность, намного превышавшую положение, подобающее ее происхождению. Вопрос этот был представлен на рассмотрение леди Будет-ты, домоправительницы королевского замка — строгой и неуступчивой особы, родившейся в семье мелкопоместного дворянина. Леди Будетта руководила прислугой женского пола, бдительно следя за целомудрием таковой и вынося решения по вопросам о подобающем и неподобающем поведении. У нее в голове была настоящая энциклопедия генеалогической информации, дополненная не менее внушительным собранием скандальных сплетен.

Первой на кормилицу наябедничала Бьянка, одна из многочисленных горничных королевы: «Принцессе прислуживает пришлая женщина, которая даже не живет во дворце! От нее разит свинарником, но она вообразила о себе невесть что только потому, что подметает в спальне Сульдрун».

«Да-да, — гнусаво ответствовала Будетта, вздернув длинный горбатый нос. — Мне это известно».

«Это не все! — не отступала Бьянка, тут же сменившая возмущенный тон на подчеркнутую вкрадчивость. — Всем известно также, что принцесса Сульдрун редко говорит и, может быть, чуточку недоразвита…»

«Бьянка! Не позволяй себе лишнего!»

«Но когда она раскрывает рот, у нее просто ужасное произношение! Рано или поздно король Казмир соберется поговорить с принцессой — и что он услышит? Выражения, заимствованные у конюха?»

«Позволю себе согласиться с твоим наблюдением, — высокомерно кивнула леди Будетта. — Тем не менее, я уже рассматривала этот вопрос».

«Учтите, что мне вполне подошла бы должность гувернантки принцессы — у меня превосходное произношение, и я прекрасно знаю, как следует одеваться и вести себя при дворе».

«Я учту твои замечания».

В конце концов, однако, Будетта назначила на эту должность женщину благородного, хотя и не слишком высокого происхождения — а именно свою кузину Могелину, в прошлом оказавшую домоправительнице полезную услугу. Эйирме, таким образом, уволили, и она побрела домой с опущенной головой.