Наталья Поваляева - Рассказы о привидениях

И действительно, к библиотеке кто-то приближался. Герцог Веллингтонский сделался прозрачным и медленно растворился. В тот момент, когда он полностью исчез, в библиотеку вошел дворецкий Лиддл.

— Вечерние газеты, сэр, — почтительно склонившись, сказал он. — Прошу меня простить за задержку, сэр, но почтальон принес их только сейчас…

Дворецкий стоял с обреченным видом, готовый получить порцию брани с неизменным поминанием герцога Веллингтонского, однако, к своему изумлению, услышал нечто прямо противоположное:

— Ну что вы, Лиддл, какие пустяки, — и лорд Бризли растянул рот в подобие улыбки. — Можно подумать, герцог Ве… я хотел сказать — ничего страшного, если я прочту «Таймс» на полчаса позже заведенного времени. Думаю, это не потрясет основы, хе-хе…

— Да, сэр, — суконным языком промямлил ошеломленный дворецкий и вышел вон.

В течение последующих дней обитатели Бризли-Холла только и делали, что удивлялись переменам в характере хозяина дома.

Так, леди Бризли неожиданно получила в подарок от мужа чек на пятьдесят фунтов, врученный со словами «Я думаю, дорогая, что вам надо развлечься и… э-э-э… обновить ваш гардероб».

Мисс Бризли также получила чек на круглую сумму и — что ее порадовало особенно — разрешение выезжать в Лондон на отцовском «Бентли».

Камердинер и дворецкий получили по коробке прекрасных сигар и одну бутылку виски на двоих.

Садовник получил пачку настоящего индийского чая и разрешение делать два получасовых перерыва в течение рабочего дня.

А служанка Лиззи, получая свое еженедельное жалование, обнаружила, что из него не было вычтено ни пенни, каковой новостью она тут же и поделилась с кухаркой Доркас. «Хм, тут не обошлось без герцога Веллингтонского, помяни мое слово», — сказала Доркас, как всегда, прозревая истину.

Гостья из темноты

Маленькая Милдред Берри ужасно боялась темноты, и никто не мог с этим ничего поделать. Родители сочиняли для Милдред истории про Добрую и Нестрашную Темноту, которая живет в детской и послушным детям показывает самые увлекательные сны на свете. Бабушка и дедушка дарили Милдред книжки, в которых рассказывалось про храбрых девочек и мальчиков, которые отважно спали в полной темноте и за это получали в подарок куклу, модель корабля, самокат, щенка или котенка. Милдред не имела ничего против того, чтобы получить в подарок щенка, но бросаться ради этого в пасть Темноте она не собиралась.

Каждый вечер повторялось одно и то же: мама укладывала Милдред в постель и готовилась выключить свет, но тут начинался концерт:

— Нет, нет, мамочка, пожалуйста, не выключай!

— О, Милдред, ну не начинай снова! Как же ты заснешь, если я оставлю свет?

— В темноте я тем более не засну! Там чудовища!

— Ну, полно, детка, ты же уже большая!

(Это было особенно несправедливо: когда шестилетняя Милдред просила родителей купить ей пони, они говорили, что для пони она еще слишком маленькая. А для Страшной Темноты, значит, уже вполне большая?)

— Там чудовища! Чудовища!

— Ну, какие чудовища? Где?

— Везде! Под кроватью, за шторами, в гардеробе, за креслом, в умывальнике…

— Ладно, довольно, Милдред. Я оставлю открытой дверь.

Тем всегда и заканчивалось — мама оставляла дверь в коридор открытой, и так немного света попадало в детскую. Но темные неосвещенные углы все равно таили массу опасностей.

О каких чудовищах говорила Милдред? О, это была целая бандитская клика! Под кроватью жил мистер Трилобит. (Это слово Милдред как-то услышала от папы и решила, что так может называться только чудовище; вспомним, как выглядит трилобит — и согласимся, что Милдред была недалека от истины!) Трилобит никогда не сидел на месте — все время елозил, шуршал и скрипел половицами. Иногда он утаскивал под кровать тапочки Милдред, и утром их никак не удавалось выудить!

В узкой нише между гардеробом и окном жила мадам Жердь: худющая, словно палка, на голове — старомодный чепец с лентами, во рту — страшные желтые клыки, а на руках — длинные-предлинные ногти, похожие на когти. Мадам Жердь постоянно клацала зубами, заунывно подвывала и скребла когтями по оконному стеклу, производя звук, от которого по спине бежали толпы гигантских мурашек-мутантов.

В гардеробе обосновался мистер Колода. Он был толстый, страдал одышкой (точно как папин друг мистер Пердью), а еще его постоянно бил озноб. От озноба мистера Колоды дрожал весь гардероб, позвякивал ключ в замочной скважине, а иногда сами собой распахивались дверцы.

Умывальник оккупировало противное существо по имени Ослиная Задница. Милдред знала, что это нехорошие слова, и вслух их никогда не произносила. Зато их постоянно произносила вслух кухарка — Ослиной Задницей она называла посыльного, который вечно приносил не ту ветчину или неправильный мармелад. Но Ослиная Задница из умывальника была почище посыльного. Она дула, свистела и жужжала в сливную трубу, отчего труба надрывно булькала в ответ, и хотя родители уверяли, что это «самый обыкновенный засор», Милдред отлично знала, что все дело — в Ослиной Заднице.

За креслом жила мисс Пробка — щупленькая беззубая старушка, которая умела губами делать такой звук, как будто из бутылки вынимают пробку. Как бы вам понравилось, если бы в ночной тиши, в темноте, прямо за креслом, раздался бы такой звук? То-то же.

В общем, не зря Милдред боялась темноты, и только глупые взрослые ничего не понимали. Впрочем, им-то бояться было нечего — папа и мама спали вместе, в одной постели! Однажды Милдред заявила, что будет спать вместе с ними, но все, как попугаи, заладили, что так делать нельзя — и папа с мамой, и бабушка с дедушкой, и горничная Роззи, и кухарка, и даже посыльный Ослиная Задница!

Милдред лежала в кровати, натянув одеяло до самых глаз, и прислушивалась. Вот. Слышите скрежет? Это мадам Жердь взялась скрести когтями по стеклу. Так, а вот мистер Трилобит заерзал под кроватью. За креслом хлопнуло — мисс Пробка взялась за дело. В умывальнике булькнуло — проделки Ослиной Задницы. Только что-то мистера Колоды сегодня не слышно…

Вдруг Милдред услышала шаги. Тихие шаги в коридоре. Они приближались к детской, и это не были шаркающие шаги папы или четкие, звонкие каблучки мамы. Все ближе, и ближе, и ближе. Милдред села в кровати и замерла от страха. Но вскоре испуг сменился изумлением: на пороге детской стояла маленькая девочка. Выглядела она лет на шесть-семь — то есть была ровесницей Милдред.

— Ты кто? — шепотом спросила Милдред.

— Меня зовут Дина. Можно к тебе?

— Заходи!