Александр Прозоров - Вальс трех планет

Молодой человек невозмутимо отодвинул от себя пистолет и занял место за пультом.

- Я сам проведу зондирование. А вы тоже наденьте шлем, раз уж это вам так важно.

Поколебавшись капитан спрятал оружие и наклеил на лоб длинную серебристую ленту, почему-то называемую шлемом. Почти сразу возникло такое ощущение, словно кто-то через макушку высасывает содержимое позвоночника. Берг закрыл глаза и услышал:

- Мы греемся, Степаныч. Мы греемся. Сильно болели ноги немного выше колен и голова. Откуда-то издалека, как бы сквозь сон, доносилась знакомая мелодия:

Вальс чудный трех планет,

Тайной всегда одет

Тайною глаз твоих,

Вихрем комет.

Вальс странный трех планет,

Физики полный бред

Жизни здесь просто нет,

Но и смерти нет.

С трудом разлепились глаза. Рядом стоял на коленях молодой лейтенант в новеньком мундире с разорванным рукавом.

- Где я? - спросила девушка. - У меня, наверное, синяк на ноге будет. Мы упали, да?

- Упали не то слово, юная леди, - появился рядом пожилой офицер. Он присел на корточки, и правую ногу девушки пронзила резкая боль. Офицер выругался, и тут же боль пронзила левую ногу.

- Я отнесу ее в спасательную капсулу, - сказал лейтенант. Разрешите?

- Нет, Рустам, - она схватила его за руку. - Я хочу быть с тобой.

- Не нужно, лейтенант. У нее перелом обеих ног. Чего мучить понапрасну.

- Но. в капсуле безопаснее.

- Ерунда. Снаружи давление, как в паровом котле. Нам капсулу в жизни не катапультировать.

- Мы греемся, Степаныч. Греемся. Надо реактор глушить.

- Не психуй, - выпрямился пожилой офицер. - Хочешь чтобы мы вниз утюгом грохнулись? Авось дотянем.

По сердцу девушки пополз холодок. Она сильнее сжала пальцы лейтенанта и шепотом спросила:

- Мы сейчас погибнем, да?

- Ничего подобного, - он высвободил руку и нежно провел теплой ладонью ей по щеке. - Все будет хорошо. Мы еще потанцуем. Неужели я столько времени тебя учил, чтобы все так сразу и закончилось? Мы еще потанцуем. Слышишь, наш вальс в бальном зале еще играет? Раз, два, три - раз, два, три. Слышишь?

- Я люблю тебя, Рустам, - вместо ответа сказала она. Глаза защипало.

- Все будет хорошо, - его ладонь коснулась волос девушки. - Мы выберемся. Не плачь. Мы всегда будем вместе. Ведь я тоже люблю тебя.

- Мы греемся, Степаныч, очень греемся, - продолжал бубнить глухой голос. - Греемся... Ох, господи.

- Рустам, у нас за стенкой лоцманский катер, - громко заговорил пожилой офицер.

- Его шахта не герметична.

- Вы хотите подняться на орбиту? - вскинул голову лейтенант. - Не выйдет. У катера нет ни гравитационной, ни радиационной защиты. Герметичность третьего класса. Без скафандра им пользоваться нельзя.

- Во-первых, лейтенант, на здешней станции такой медицинский сектор, каким не всякая планета похвастаться может. Они даже фарш реанимировать смогут. А во-вторых, пока на лайнере остается хоть один пассажир, ни я, ни вы покинуть его права не имеем.

Девушка поняла все первой и вцепилась в руку молодого человека мертвой хваткой:

- Нет, Рустам, нет! Я хочу быть с тобой!

- Степаныч... ой мамочка... Степаныч, охлаждение гавкнулось. Ой, мама... мамочка моя... Не хочу...

- У нас секунд двадцать, лейтенант. Или не будет у девочки больше никаких вальсов.

- Не-ет... - девушка хотела сопротивляться, но ноги пронзила такая боль, что она забыла про все на свете. Потом был светлый круг люка, два лица в нем.

- Ты вспоминай про нас, девочка. От нас теперь кроме памяти ничего не останется.

Люк закрылся, и в наступившем мраке снова обрушилась боль...

Некоторое время Берг сидел неподвижно, потом неторопливо отклеил со лба ленту.

- У них реактор рванул, капитан, - сообщил Рублев. - Некого больше искать.

- Я знаю.

- Вы довольны, капитан? - повернулся от пульта тощий медик. - Кстати, у девушки еще целы печень и одна почка. Не желаете угробить и их?

Потом медик резким движением вырубил питание барокамеры и быстрым шагом направился в комнату, куда скрылся профессор Карпов.

- Ну что, пойдем уж отсюда, капитан? - спросил Рублев.

- Да, - Берг устало поднялся со своего места. - Пойдем.

За дверьми секции их окружила возбужденная толпа. Громче всех кричал, активно жестикулируя, лысый толстяк, лицо которого покрывали крупные капли пота.

- Как моя дочь? Дочка как? Почему меня не пускают?

- "Принца Уэльсского" больше нет. - устало ответил капитан.

- Но моя дочь, как она?

- "Принца" нет, и никого, кто шел на нем...

- Но моя дочка здесь, она в камере, я видел снимок. Почему меня не пускают? Я хочу знать, я хочу увидеть ее.

Этому человеку предстояло узнать, что дочку его только что убили. Убили без всякой пользы... А по коридорам опять неслась красивая мелодия:

Вальс чудный трех планет,

Тайной всегда одет

Тайною глаз твоих,

Вихрем комет...

- Да заткните вы эту музыку, - попросил капитан. - Выключите ее кто-нибудь.

* * *

Стены зала трибунала были сделаны из розового пластика и украшены бронзовыми светильниками. Мода сумела проникнуть даже сюда. Капитан стоял по стойке "смирно" и немного удивлялся тому, что не испытывает ни малейшего волнения.

Членов трибунала было трое. "Раз, два, три - раз, два, три..." Председатель читал длинный приговор, главное в котором уместилось в несколько строк:

"Учитывая то, что вопрос стоял о спасении двухсот шестидесяти восьми пассажиров и членов экипажа, а так же то, что иного источника информации у капитана Берга не имелось, и не могло появиться, Верховный Трибунал постановляет:

Признать действия капитана Берга правильными и единственно возможными.

Оправдать капитана Берга по всем пунктам обвинения, восстановить его в звании и должности."

Подошел молодой офицер в новенькой форме лейтенанта. Удивительно похожий на того, по имени Рустам. Протянул капитанский ПК.

- Поздравляю вас, капитан.

Вот и все.

Берг криво усмехнулся, отдал честь и повернулся к выходу.

Холл перед залом трибунала был огромным, словно бальный зал на "Принце Уэльсском". И, встречая капитана, в нем зазвучал гимн "Хроноса":

Вальс чудный, трех планет,

Тайной всегда одет

Тайною глаз твоих,

Вихрем комет.

Наверное, они рассчитывали, что он от радости закружится, словно девчонка после первого признания.

"А ведь та девчонка сейчас уже могла бы танцевать..."

Он вспомнил широко распахнутые серые глаза, нос-кнопочку, пухлые губы... Прикосновение теплой руки погибшего лейтенанта к ее щеке... Она должна была жить. Единственная из всех. Ее спасли, отказывая в жизни самим себе.

А он убил ее. Убил совершенно правильно...

Вальс чудный трех планет,