Джон Браннер - Мстители Каррига

— Ну, господа! — воскликнул он. — Что собираетесь предпринять?

Белфеор пожал плечами.

— Думаю, надо искать крышу над головой, — ответил он.

— Здесь счастья вам уже не видать. Что было для ночлега — расхватано. Знаете, у меня тут дом, маленький, но удобный, и если вы согласны поселиться в одной комнатке, я приглашаю вас.

Ему показалось, что Паргетти хочет отказаться, но Белфеор, широко улыбнувшись, опередил друга.

— Мы были бы счастливы сверх меры, — сказал он. — Мы научились ценить ваше общество и очень сожалели бы, если бы пришлось с вами расстаться.

— Но… — сказал Паргетти.

— Нашим делам это не помешает, — перебил Белфеор. — Вас это беспокоит?

Паргетти кивнул, а Герон подумал: значит, у них тут дела! Доселе они не говорили об этом. Интересно, какие дела могут быть у этих людей?

— Королевская Охота начнется завтра. Значит, сегодняшний вечер свободен или ожидаются какие-либо торжества? — осведомился Белфеор, когда они втроем покинули рыночную площадь.

— Насколько я помню, когда появится вечерняя звезда, регент Бавис Кноль обязан объявить об открытии Королевской Охоты. Затем последует собрание ведущих родов, каждый из которых представит избранного претендента. Те торжественно примут присягу и будут обязаны бодрствовать всю ночь до утренних сумерек, в то время как прочие члены благородных родов будут праздновать наверху, в крепости. Так мне рассказывали… вы должны понять, что для них это священное дело, подробности которого мне как чужаку добровольно на расскажут. Утром соискатели отправятся, чтобы разбудить короля в дымящихся горах. Иногда проходит день, а то и два, пока они не разведают, какую пещеру он избрал для зимней спячки, хотя она обычно помечается в предшествующем году. А потом соискатели дерутся с королем в воздушных потоках над вулканами, пока король не будет убит — что за последние восемнадцать лет не случалось! — или пока все глайдеры не рухнут в результате его атак. Нужно быть искусным воином, чтобы провести в воздушном сражении три дня и три ночи, пока король не устанет, сделается медлительным и его не поразит стрела. Но такое было два или больше поколений назад.

— И какая плата ожидает того, кто убьет короля? — спросил Белфеор.

— Его род будет править до следующего весеннего новолуния.

— Так пришел к своему регентству и старик, у которого мы имели аудиенцию?

— Э, нет, — Герон поднял руку. — Сейчас в Карриге период междуцарствия, и власть осуществляет род Паррадайл, потому что ему единственному из знатных родов запрещается участвовать в Королевской Охоте. Если бы правил какой-то другой человек, из другого рода, то он бы имел предпочтительное право в одиночку выступить против нового короля и продлить свою власть — потому что он убил короля в прошлом году. Обычно это ему удается, так как старый король уже прогнал всех серьезных соперников своего вида, а новый король часто юн и неопытен. Но нынешний, который прожил восемнадцать лет, могущественнее, чем любой из них в прежние времена.

— Вы видели его? — спросил Белфеор.

— Издали. Что до меня, то я по своей воле не приблизился бы к нему и на расстояние дневного перехода.

Здешняя жена Герона, уроженка Каррига, согласно местным обычаям, во время его пребывания в городе обходилась с ним как с монархом, нанесшим сюда краткий визит. Уговаривать ее не делать этого значило поколебать ее взгляды на то, что казалось правильным и подобающим. У нее было уже четверо детей; Герон был уверен, что ни один из них не от него, но не жаловался, — ведь на бесплодную жену большинство людей смотрели с презрением, а он бывал в Карриге не больше двух месяцев в году. К тому же домашний уют был так приятен, а создать его она умела лучше всех его остальных жен.

Своих гостей он предоставил заботам слуг, ибо полагал, что и они сумеют оценить горячую баню, массаж, услуги цирюльника и чистую, удобную одежду. К его удивлению, не прошло и получаса, как слуги вернулись. Выглянув из облака пара, он отвел руку жены, причесывавшей его, и потребовал объяснений.

— Ваши гости, сударь, — сообщил один из слуг, — объявили, что намереваются свершить благодарственную молитву за благополучный исход путешествия перед переносным алтарем, который возят с собой, и приказали нам не мешать им.

По спине Герона пробежали мурашки. Он очень хорошо помнил о разговоре у костра, Белфеор и Паргетти с довольно странным скепсисом отзывались о богах.

— Тут что-то не так! — проворчал он и энергично вылез из ванны, расплескав воду. На озабоченный вопрос жены сказал только: — Дай полотенце!

Обмотав полотенце вокруг чресел, он босиком направился по коридору к комнате, предоставленной гостям. Несмотря на свою полноту, он двигался тихо и, зная все скрипучие половицы, избегал ступать на них.

Не оглянувшись на идущих за ним слуг, он прижался лицом к узкой щели в дощатой стене и всмотрелся. Окошко комнаты выходило на запад, и хотя темнело, а ставни были закрыты, света было достаточно, чтобы разглядеть таинственных гостей. Он отчетливо видел и их «переносной алтарь». Он узнал его сразу. Такой был у него самого.

Это был субпространственный коммуникатор.

Герон отступил назад и в сторону, встав напротив двери. Он подал слугам знак следовать за ним. Нужно было действовать, и немедленно.

Деревянная задвижка не выдержала почти триста фунтов решительности. Дверь распахнулась и Герон влетел внутрь. Вот так южане! Не удивительно, что он никак не мог понять их. Они были с другой планеты!

Он не говорил на галактическом с тех пор, как появился здесь, разве что когда раз в полгода отправлял свои донесения. Но это был его родной язык, и в возбуждении он заговорил на нем.

— Стойте! Отключите эту штуку! Вы арестованы!

Паргетти, занимавшийся настройкой передатчика, был как громом поражен. Но Белфеор словно ждал этого момента. Он выбросил руку вперед и схватил что-то, лежавшее на столе возле коммуникатора. Энергетическое оружие. Старая, но действенная штука.

Огненный луч поразил Герона, а слуги, которым показалось, что из руки гостя бьет молния, с воплями разбежались.

3

Когда Бавис Кноль, в третий раз потеряв терпение, прикрикнул на слуг, которые облачали его в церемониальные одежды, он понял, что из-за бессмысленной раздражительности может прозевать мгновение, когда должна появиться вечерняя звезда. Чтобы успокоить расходившиеся нервы, он велел позвать арфиста.

Музыкант с глубоким поклоном осведомился, чего желает его господин.

— Спой мне балладу о рыжем Слоине, — приказал Бавис Кноль.

Арфист снова поклонился, сел на обтянутую красным бархатом банкетку, убрал со лба длинные темные волосы и тронул струны.