Ларри Нивен - Воители (Сборник)

Ритуал есть ритуал. Эти двенадцать человек прекрасно понимали, что воздух уже вполне пригоден для дыхания, но они очень серьезно относятся к установившимся обычаям, и наиболее свято соблюдавшимся ритуалом здесь было именно то, что старший по должности руководитель застегивает свой гермошлем последним, а разгерметизацию производит первым. Люди быстро поснимали свои скафандры и приступили к выполнению обычных своих обязанностей. Некоторые из них прошли на кухню, чтобы ликвидировать беспорядок после вакуумирования и дать возможность Харли заняться приготовлением обеда.

Шют остановил проходившее мимо Ли Казенса.

— Ли, можно отвлечь вас на пару минут?

— Разумеется, Старший.

Шют давно уже стал «старшим» для всех обитателей поселка.

— Мне нужна ваша помощь в качестве литератора, — сказал Шют. — Я собираюсь послать весьма сложный рапорт тогда, когда мы окажемся в пределах досягаемости Земли, и мне хочется, чтобы он был, насколько это возможно, поубедительнее.

— Прекрасно. Дайте мне поглядеть на него.

Включились десять уличных фонарей, разогнав тьму, которая неожиданно пала на поселок. Шют вместе с Казенсом прошел в свой персональный сборный домик, открыл сейф и передал Казенсу рукопись. Казенс приподнял ее, как бы взвешивая.

— Солидно, — сказал он. — Неплохо было бы подсократить.

— Ради Бога, все, что вы сочтете необходимым!

— Держу пари, что смогу это сделать.

Казенс ухмыльнулся, затем опустился на койку и начал читать. Десятью минутами позже он спросил:

— И каков же процент гомосексуалистов среди личного состава Флота?

— Не имею ни малейшего представления.

— В таком случае ваш рапорт не может быть достаточно убедительным свидетельством важности проблемы. Ведь до сих пор на поднималась разве что в шуточных куплетах.

— Вы правы.

Чуть позже Казенс вспомнил:

— Во многих школах в Англии практикуется совместное обучение. И таких школ с каждым годом становится все больше.

— Я знаю. Но нынешняя проблема актуальна среди мужчин, которые обучались в школах только для мальчиков, когда они были гораздо моложе.

— Тогда нужно изложить эти соображения в более доступной для понимания форме. Кстати, у вас самого в старших классах было совместное обучение?

— Нет.

— А «синие» были?

— Несколько. По меньшей мере по одному в каждом классе. Ребята постарше имели обыкновение наказывать с помощью гребных весел тех, на кого падали подозрения.

— И это помогало?

— Нет. Конечно же, нет.

— Итак, активизация гомосексуального поведения наблюдается в тех обществах, где налицо три основных условия: достаточное количество свободного времени, отсутствие женщин и строго соблюдаемый распорядок приема пищи.

— Я знаю.

— И что в нем самое худшее — так это ваша угроза передать изложенные в нем соображения в газеты. Будь я на вашем месте, я бы исключил подобную угрозу из рапорта.

— Будь на моем месте, вы бы вообще этого не сделали, — сказал Шют. — Каждый, кому приходится иметь дело с высшим военным начальством, прекрасно понимает, как сильно оно дрожит за свою собственную шкуру. Оно предпочитает подвергать нас любому риску, чем подвергнуть себя риску навлечь гнев разъяренной общественности. Только в Соединенных Штатах имеются сотни различных Лиг Благопристойности. Не знаю, может быть, даже тысячи. И все они набросятся на правительство, как гарпии, стоит только кому-то из руководства попытаться послать смешанный экипаж на Марс или куда-нибудь еще в космос. Единственный способ, с помощью которого у меня есть возможность заставить правительство хоть что-нибудь предпринять в этом направлении, это поставить его перед лицом еще более серьезной угрозы.

— Считайте, что вы победили. Это в самом деле более серьезная угроза.

— По вашему мнению, здесь есть еще что-нибудь лишнее, что можно было бы выбросить?

— О, чертовски много. Я пройдусь еще раз по вашему рапорту с красным карандашом в руке. Вы употребляете слишком много длинных и мудреных слов и злоупотребляете обобщениями. И еще — вам нужно привести примеры, иначе рапорт будет лишен должной убедительности.

— Я в таком случае погублю репутацию нескольких человек.

— Тут уж ничего не поделаешь. Нам крайне нужно обзавестись женщинами на Марсе, и притом совершенно безотлагательно. Раф и Тимми уже внутренне готовы к тому, чтобы буквально оплевать друг друга с ног до головы. Раф считает, что это он стал причиной смерти Лью, оставив его. Тимми же непрестанно отпускает колкости в его адрес.

— Ладно, — вынужден был согласиться Шют и встал со своего места.

Все то время, пока они обсуждали его рапорт, он сидел, выпрямив спину, как будто проглотил палку.

— Багги все еще в радиусе действия нашей рации? — сменил он тему.

— Они нас услышать не могут, но мы можем слушать переговоры между ними — чувствительность стационарной рации намного выше. Сейчас возле нее дежурит Тимми.

— Прекрасно. Я велю ему оставаться на связи, покуда они не окажутся вне радиуса слышимости. Как там у нас с обедом?

Как только село Солнце, на небе появился Фобос, он казался размытой формы полумесяцем из беспорядочно разбросанных движущихся световых точек. По мере своего подъема он становился все ярче, в течение нескольких часов пройдя все возможные лунные фазы. Затем он поднялся настолько высоко, что увидеть его можно было только задрав голову. Картеру же было не до того — ему нужно было не спускать глаз с треугольника пустыни, высвеченного фарами его марсохода. Лучи фар были бесцветны, но для адаптировавшегося к Марсу зрения Картера они окрашивали все в ярко-голубой цвет.

Он неплохо выбрал свой курс. Пустыня впереди него была совершенно ровной на добрую тысячу километров. Здесь не приходилось опасаться утесов, которые могут неожиданно возникнуть прямо перед марсоходом, заставив его совершать прыжки с помощью хвостовых ракет, а после такого прыжка вполне можно очутиться в ловушке, потеряв из виду Альфа, который, затаившись под утесом, затем сможет неожиданно на него напасть. Альфу предстоит поворачивать назад завтра, когда Солнце будет находиться в зените, и вот тогда-то Картер и одержит над ним верх.

Ибо Альф повернет назад, к куполу, А Картер сможет еще дальше углубиться в пустыню. Когда же Альф исчезнет за горизонтом и будет не в состоянии следить за маневрами Картера, тот повернет направо или налево, пройдет так примерно с час, а затем последует за Альфом параллельным курсом. Он будет в пределах видимости из купола на час позже после Альфа, имея в запасе три часа на обдумывание плана действий.