Евгений Прошкин - Зима 0001

Кабина качнулась и замерла; телескопическая створка утонула в стене, и народ высыпал в вестибюль. Здесь поддерживался тот же климат-режим, что и в квартирах, но из-за постоянно открытых дверей в час "пик" сюда заползала жара. Табло под потолком уведомляло, что на улице пятьдесят один по Цельсию.

К обеду раскочегарит до шестидесяти пяти, отметил Егор и, пропустив вперед двух пожилых женщин, шагнул в пекло.

Первые поколения колонистов любили поговорку: к жаре нельзя привыкнуть, но можно научиться ее терпеть. Поколения, пришедшие им на смену, об этом не говорили. Человек, чей отец, дед и прадед родились на Близнеце, перестает называть себя колонистом. Само слово "Колонизация", хотя из уважения к истории оно и пишется с большой буквы, уходит в нереально далекое прошлое, выхолащивается до параграфа в учебнике. И тогда климат Близнеца, невыносимый для первых поселенцев, становится климатом твоего дома. Другого нет и не бывает.

Чтобы почувствовать холод, достаточно открыть холодильник или встать мокрым на сквозняке, но представить себе жизнь в среде с отрицательной температурой на Близнеце уже не мог никто. Астрономы что-то лепетали про земной наклон оси и годичные циклы, однако для неспециалиста все это выглядело неубедительно. Температура на Близнеце зависела исключительно от атмосферных явлений и даже во время ночного ливня не опускалась ниже тридцати. Генетики утверждали, что человеческий организм скоро адаптируется и потомки смогут обходиться без плащей.

Егор неловким движением набросил капюшон и, обогнув жилую башню, вышел к станции. Трехуровневая эстакада на тонких, как иглы, опорах отбрасывала полосатые тени, в которых что-то неистово пищало. Тени, убегая от солнца, поворачивались вокруг столбов, и мелкая живность, приучившись к этому ежедневному вращению, перебиралась следом, заставляя шевелиться узкие сектора бледной травы.

На дальнем пригорке показалась электричка. Гладкий, полированный рельс еле слышно запел, и по обе стороны от него беспокойно запрыгала местная саранча. Была ли она похожа на саранчу с Земли, никто толком не знал, но, вероятно, все же была. Колонисты, столкнувшись с фауной Близнеца, из всех путей выбрали самый простой: нарекли местных тварей по аналогии с земными. Безымянные обитатели колонии стали волками и черепахами, орлами и тараканами, сардинами и минтаем.

Гораздо хуже дело обстояло с летосчислением. Члены Объединенного Правительства по обыкновению голосовали против унификации, и обсуждение вопроса о Единой Календарной Реформе постоянно переносили на следующий год.

Неразбериха началась еще в период Колонизации. На Западном материке за точку отсчета приняли год открытия Близнеца, на Восточном - установку первого модульного поселения. Разница составляла ровно десять лет.

Со временем это расхождение превратилось для каждого материка в предмет гордости. На Востоке любили говорить о прямом родстве с колонистами, зато граждане Запада считали себя духовными наследниками австралов. О самих австралах достоверно было известно лишь то, что Близнец найден и исследован ими. Обнаружив на планете два похожих материка, экипаж поискового корабля назвал их Австралиями - Западной и Восточной. Сейчас, спустя двести лет, термины "Западная и Восточная Австралия" употреблялись только в официальных документах. Для простого человека это было слишком длинно и непонятно.

Жизнь на обеих Австралиях вряд ли чем-то отличалась. Один из одноклассников Егора после школы перебрался на Запад, но, прожив там около пяти лет, вернулся. На вопросы "зачем уехал" и "зачем приехал обратно" он отвечал одинаково: "просто так".

Вспомнив это, Егор усмехнулся. Он по привычке смотрел в затемненное стекло и считал проплывавшие мимо холмы. После шестого, кривобокого, с ажурной башней на вершине, он снова надел капюшон - скоро его платформа. Шестьдесят километров электричка пролетала за пятнадцать минут, и брать с собой книгу не имело смысла.

Вдохнув напоследок охлажденного воздуха, Егор вышел на улицу и направился к ансамблю из четырех разноцветных куполов.

Здание метеослужбы и серебряная нить рельса - вот и все, что здесь было. Кроме них - лишь миллионы тонн желтого песка. В этом районе подземные воды находились глубоко и на поверхности почти ничего не росло. Домов здесь не строили, и сотрудники съезжались сюда со всего северного побережья.

Оглянувшись на параллельную платформу, Егор с неудовольствием отметил, что Маришка уже приехала. Это, естественно, была не та Маришка, с которой он завтракал, не Маришка Стоянова, хотя определенное сходство имелось. Эта, Маришка Маркова, была тоже симпатичной и свободной, тоже молодой, но не юной, и вообще, между ними было много общего, однако же этой, вечно приветливой, чего-то не хватало.

- Здравствуй, Егор.

- Здравствуй, Маришка, - сказал он, делая в ее сторону небольшую дугу, но не останавливаясь.

- Ты мне сегодня снился...

Вот незадача, равнодушно подумал Егор.

- Мне было тебя так жалко, - протянула Маришка. Это он ненавидел больше всего - детские разговоры и губки бантиком. Бабе как-никак тридцатник.

- Гм. И что?..

- А потом я проснулась... и оказалось... Егор, я, может быть, вместе с тобой уйду. То есть не с тобой, конечно, - быстро поправилась она. - Сама уйду. Но мне бы хотелось... когда ты устроишься на новом месте...

- Подожди, подожди. Ты о чем? Я не собираюсь ни на какое новое место, мне и тут хорошо.

- А ты... Ты что, не знаешь? Как это?.. Его же всем сотрудникам разослали. С красным грифом.

- Чего? Чего разослали-то? - начал закипать Егор.

- Приказ о твоем увольнении, - тревожно произнесла Маришка. - Ты разве не получал? Я же говорю: с красным грифом. Шести часов еще не было.

- Ты шутишь, - помолчав, сказал он.

- С чего вдруг? Не понимаю, как они могли. За что?

У третьей платформы затормозила очередная электричка - эта шла из столицы и привезла на работу сразу человек двадцать. Люди обгоняли Егора некоторые на ходу здоровались и выражали сочувствие. Похоже, приказ получили все, даже те, с кем он был едва знаком.

- Это какая-то ошибка, - уверенно сказал он. Егор добежал до тройных автоматических дверей и, еще не заходя в тамбур теплоизоляции, скинул плащ. Окружающие уступали дорогу, за спиной звучали призывы отстоять свои права.

- Соловьев, шеф тебя примет, - сказала секретарь, когда Егор поднялся на второй этаж. - Ты сядь, Соловьев, посиди.

- А ты...

- Ой, это я не в курсе, - дежурно озадачилась она. - Приказ утром получила, его все получили, а так, в подробностях... не в курсе я.

Егор присел в кресло, но тут же вскочил и принялся расхаживать вдоль окна.