Сергей Михайлов - Шестое чувство, или Тайна Кутузовского экстрасенса

Дверь бесшумно ушла в стену, и на пороге возник высокий человек в синем комбинезоне. Он был молод, черноволос и широкоплеч, глаза его светились лукавством.

Командир устремил на вошедшего гневный взгляд и не отрывал его с полминуты, лишь высокий лоб его порой хмурился, да пальцы нервно выбивали дробь по пластиковой поверхности столика. Молодой инопланетянин стоял, смущенно потупившись, изредка вскидывал на командира виноватые глаза. Но вот обмен взглядами окончился, командир кивнул, и молодой человек удалился.

— Вот он, голубчик! Тот самый бортинженер, о котором я вам говорил. Я его пропесочил, долго помнить будет

— Пропесочили? Как? — удивился я.

Командир снисходительно улыбнулся.

— Николай Николаевич, вы, право, как ребенок. Думаете, две тысячи лет, которые нас разделяют, — так, пустой звук? Вы за последние сто—двести лет вон что успели сделать. Паровой, затем бензиновый двигатель. Электричество. Теория Дарвина. Как далеко шагнула ваша наука! Генетика, электроника, кибернетика, космос — сейчас в этом каждый школьник разбирается. А ведь научно-технический прогресс все ускоряется. Ни один ваш писатель-фантаст даже вообразить себе не может, что будет на Земле через две тысячи лет. Просто не хватит фантазии, настолько вы еще примитивно мыслите. А ведь мы «обогнали» вас именно на такой срок. Мы — это вы через две тысячи лет. Так неужели вы, уважаемый Николай Николаевич, думаете, что наша наука, на несколько порядков превосходящая вашу, не создала более совершенного способа общения, нежели обыкновенная человеческая речь? Ведь речь имеет массу недостатков, затрудняющих и замедляющих обмен информацией. Взять, к примеру, языковой барьер. Или трудность общения между людьми разного интеллектуального уровня, словарный запас которых во многом различен. Ведь что такое человеческая речь? Набор слов. А что такое слова? Символы, эквиваленты, с помощью которых человек пытается обозначить весь набор образов, мыслей, чувств и их оттенков, каких-то абстрактных понятий, заложенных тем или иным способом в его мозг. Но ведь слова не передают и десятой доли того, что хочешь выразить. Так не лучше ли отказаться от слов и передавать информацию напрямую, из мозга в мозг? Ведь тогда гарантируется полная достоверность информации, передаваемой одним собеседником другому. В вашем другому. В вашем мозгу воспроизводится именно тот образ, который я хотел бы вам передать.

— Но это же гипноз! — воскликнул я.

— Отнюдь. Гипноз предполагает подчинение воли одного человека воле другого. А в нашем случае — обыкновенная передача мысли на расстояние. Мозг — одновременно приемник и передатчик информации. Он и у вас, землян, выполняет те же функции, но обмен информацией происходит посредством ушей и речевого аппарата. Мы же осуществляем этот процесс с помощью специальных рецепторов. Они, кстати, есть и у вас, да вы не умеете ими пользоваться. Так вот, дорогой Николай Николаевич, на нашей планете уже более восьмисот лет пользуются этим необычным для вас способом общения. Наши ученые решили привить всем способность принимать и передавать мысли без слов. Начинали с обучения детей чуть ли не с рождения. Часто случалось так, что ребенок понимал и произносил слова позже, чем напрямую общался с мозгом родителей. Через несколько поколений способность эта стала наследственной, отпала необходимость учить людей такому способу общения. У вас он, кажется, называется телепатией? Значение человеческой речи заметно уменьшилось. Люди замолчали, количество книг сократилось, театры и кинозалы опустели, телевизоры вообще перестали включать. Дело в том, что науке удалось разработать некое устройство, записывающее мысли, ну, скажем, на магнитную ленту и передающее их по проводам. Включаешь утром аппарат, а оттуда бесшумно потоком льются мысли, хотя бы того же диктора, и рождаются в твоем мозгу одна картина за другой. Ты «видишь» так же отчетливо, как если бы сам побывал, например, на уборке урожая или присутствовал при запуске космического корабля. Хочешь — включи магнитофон! Поставил кассету с записью книги, и все ее содержимое как бы перекачивается в твой мозг. Разумеется, разговаривать мы не разучились, и книги у нас сохранились. Конечно же, слова, эти кирпичики речи, совершенно упразднить нельзя, хотя на первых порах и предпринимались подобные попытки. Подчас слова незаменимы. Так, в большом городе без указателей и соответствующих надписей ориентироваться просто невозможно. Но из повседневного общения между людьми слова почти совершенно исчезли… Я вас не утомил, Николай Николаевич?

— Нет, нет! Что вы! Продолжайте, это очень интересно.

Командир улыбнулся.

— И все же я вас утомил. Вы ведь голодны, не так ли? Можете не отвечать, я и так знаю.

Он был трижды прав: я был голоден как волк.

— Да я вообще-то не прочь…

— Да вы не стесняйтесь, Николай Николаевич! Кухня у нас отменная! Любопытно небось отведать, что едят представители иной цивилизации? Пойдемте в ресторан, заодно осмотрите наш звездолет. Ведь вам как инженеру это наверняка будет интересно.

Дверь бесшумно отворилась, и командир звездолета повел меня по длинным коридорам, чем-то напомнившим мне родной НИИ. Я осознал наконец всю неординарность ситуации, и любопытство взяло верх над всеми остальными чувствами. Новый знакомый водил меня по кораблю, обстоятельно рассказывая об устройстве различных механизмов и приборов. Коридоры, лестницы, лифты, многоместные каюты обслуживающего персонала… Я подметил, что большую часть звездолета занимали помещения для отдыха экипажа. Помимо комфортабельных персональных кают, я увидел просторную библиотеку, кинозал, парк-оранжерею, плавательный бассейн.

— Досугу у нас уделено особое внимание, — сказал командир, читая мои мысли. — А как же иначе?! Ведь мы иногда годами не покидаем звездолет. Почти вся жизнь многих членов экипажа проходит здесь, в космосе. Взять хотя бы меня. Корабль — мой дом.

Я кивал, соглашаясь. И тут одна мысль вдруг пришла мне на ум.

— А как же невесомость? Она здесь совсем не чувствуется.

— Искусственная гравитация, — коротко ответил командир. — Это вы должны знать.

— Да, да, что-то такое слышал, — пробормотал я, хотя не имел понятия, что это за штука.

Мы двинулись дальше по коридору, освещаемому призрачным зеленоватым светом. Звук шагов глушили мягкие пластиковые ковры. Идти было легко и приятно. Пахло фиалками.

Корабль словно вымер.

— А где же люди?

Командир звездолета улыбнулся.

— Сейчас время обеда. Все в ресторане. Кстати, ждут нас.

Через минуту мы вошли в ресторан. В канделябрах горели свечи. Камин отбрасывал слабый свет на дубовые панели, покрывающие стены. На небольших столиках — изящные хрустальные вазы с голубыми розами…