Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга

Диванами Димка называл все, на чем можно лежать. На этот раз под такое определение попадала моя единственная кровать, на софе в гостиной мой друг просто не поместился бы. Стеная про себя о неустроенности своего быта, я выдал Круглому постель, а сам убрал и помыл посуду, погасил везде свет, разделся и завалился на софу. Еще примерно полчаса было слышно, как Димка ворочается, потом стало тихо. Спать не хотелось совершенно, пришлось, орудуя пультом в темноте, включить музыку.

«Там-там-там…» — тихо начал Трофим грустную песню. Есть такие люди, они могут оформить словами то, что я могу только смутно почувствовать, или, на худой конец, сформулировать «про себя», для внутреннего, так сказать, пользования. Наверное, это и есть дар поэтов, писателей, художников — уловить чувство и дать ему форму. Ох, не туда меня занесло, не мое дело — рассуждать о высоком. Вот о «железе» — мое, тут я, да, могу. А в искусстве я потребитель, причем, далеко не гурман.

Гурманы, чтоб их, устрицы, лягушки, тараканы, мокрицы…

Утро началось с воробьиного чириканья на балконе и на поверку оказалось таким же солнечным, что и вчера и месяц тому назад. Почему-то во времена моего детства погожих дней летом было гораздо меньше, чем в последние годы. Не везет, так с детства — сейчас хорошая погода для меня оборачивалась, в основном, жарой, смогом, духотой и мечтами о водных процедурах.

Круглый в ванной и поет, гад. Сто раз просил гада сдерживать вокальные позывы, от его пения у меня уши начинают чесаться. Аллергия что ли? Для создания благоприятной акустической обстановки требуется что-нибудь погромче. Ура! Выпрыгиваю из-под одеяла, включаю музыку, имитирую зарядку и бегом на кухню.

Димка появился, когда я допивал кофе. Большой, подвижный, шумный. Смотрит весело, щуря хитрые цыганские глаза, на месте стоять не может, мышцы так и гуляют под загорелой кожей. С моими неполными метром и восьмьюдесятью сантиметрами, интеллигентской мускулатурой и волосами цвета «не помню» я всегда терялся на фоне Круглого, словно флигель сторожа на фоне господской усадьбы. В утешение от Димки звучало чаще всего «зато у тебя глаза умные». Яростно лохматя полотенцем длинные темные волосы, он живо поинтересовался:

— На чем мы остановились? Переволновал ты меня вчера, даже бодун не мучает.

— Потерпи, друг, моя очередь в ванную.

Разговор мы продолжили, перебравшись с сигаретами на балкон. С высоты седьмого этажа вид открывается замечательный — лес до горизонта. Хорошо жить на окраине.

— Корнилов объяснил, что Проект постоянно нуждается в кадрах. Поэтому наблюдает за людьми потенциально полезными. Нас выбрали из множества кандидатов, — начал я с ответа на вчерашний вопрос.

— Уже горжусь, — небрежно прокомментировал Димка.

— Они даже помогли нам один раз негласно. Помнишь, мы искали программу? С год тому.

— Еще бы не помнить! Меня чуть кондрашка не хватил, когда ты сказал, что лицензионная стоит пятнадцать килобаксов, — он усмехнулся.

— Десять. Да. Так вот, то, что тогда Макс достал, была не крякнутая копия. Спецы из Проекта написали оригинальную программу, специально для нас. В противном случае, мы с американцами не договорились бы, скорее, заполучили бы иск на очень круглую сумму, там с этим строго.

— А и то…

— Я все не мог понять, и чего Шин так распинается про высокий уровень наших программеров. Сработали мы хорошо, но не до такой же степени.

Круглый щелчком отбросил окурок, хотя сам давно приспособил под пепельницу у меня на балконе банку из-под кофе.

— Графья Монтекристо, тоже мне. Если там все такие умные, мы-то им зачем? И вообще, что за супермены такие, настолько ушедшие вперед, да еще и в режиме секретности? — раздраженно сказал Димка. — Есть же объективные законы развития. Количество в качество, качество в размеры… Для такого отрыва должна же быть какая-то причина!

— Ну что ты психуешь? Я вот недавно по ящику видел одного ученого, ядерника. Так вот, он сказал, что если бы мы на космос потратили столько же, сколько на ядерную программу, то давно были бы на Марсе, — попытался я шутить.

Но Димка меня не понял:

— Я знал, что ты втихаря телик смотришь. Под одеялом. А довод — фигня. Масштаб не тот. Вон янкесы и так скоро туда полетят, ихний президент прямо так и заявил. А эти из фонда, как я понимаю, перешли на совершенно иной уровень, — он хихикнул. — Представляю что будет, когда американцы найдут на Марсе бутылку из-под жигулевского. И потом, вначале им секретиться как бы даже и необходимо было. Но сейчас-то, когда столько наворочали… Доколе они собираются в тени прятаться? И ты, наконец, скажешь, что мы там будем делать!?

Димка уставился на меня как настоящий прокурор и замолчал сурово.

— Ничего я тебе внятно ответить не могу. Только на последний вопрос, — я сделал паузу, играя на нервах Круглого. Не часто случаются такие ситуации.

— Не актерствуй, Саша, тебе не идет.

— Дело в том, что у Проекта возникла какая-то проблема. Как ее решать никто не знает. Задача формулируется по типу «поди туда, не знаю, куда…». И нужен для решения экипаж корабля, космического, разумеется. Сам корабль построен и испытан, но никто пока не собирался начинать его эксплуатацию по полной программе. Вот мы и будем тем экипажем, — произнес я небрежно, с удовольствием наблюдая за реакцией.

— Что, вдвоем? — глаза у Димки заблестели — проняло.

— Нет, будет третий, ученый, физик. Ученых у них много, а вот людей действия, да еще и достаточно разумных и способных на нетривиальные решения не нашлось. Не я, Корнилов так обрисовал.

— Разумных, значит, и способных. Бред, ну какой разумный поверит в такое. Я, наверное, в дурдоме лежу, привязанный к койке и обколотый всякой дрянью. Ты «Игры разума» смотрел?

— Вместе смотрели, помню, тогда еще Маринка сказала, что ничему теперь не верит.

Димка кивнул.

— Вот, очень похоже. Жизнь моя, иль ты приснилась мне…

Мы вернулись в комнату, Круглый сел в кресло, лицо его приобрело выражение задумчивое, почти мечтательное.

— Вчера похожие мысли мне в голову приходили, — поделился я переживаниями. — Я знаешь, что решил для себя? А ну и пусть! Пусть все бред, сон, галлюцинация. Потому как уж очень интересно, а качество изображения, звука и прочих спецэффектов ничуть не хуже, чем в реале.

— Позиция хорошая, энергосберегающая, наподобие «если изнасилование неизбежно…». Помню, в универе нам что-то такое вкручивали о различных идеализмах. Кажется, это ошибочные воззрения. Только бы не вздумали лечить. — Дима почесал длинный нос. — Ладно, принято, — подвел он черту.