Ильдар Абдульманов - Царь Мира

— Выпей, тебе будет легче.

— А что это?

— Тут аспирин и еще… немного водки…

— Ой, только не водку!

— Да она просто входит в рецепт, — усмехнулся он. — Пей, это вещь проверенная. Только залпом, а то очень горько. И не нюхай, пей сразу.

Девушка послушно взяла стакан, поднесла к губам, но не смогла одолеть содержимого одним глотком. Закашлялась. Эдик наклонился над ней, обхватил за шею, другой рукой взялся за стакан и заставил девушку поднести его к губам.

— Выпей, — настойчиво сказал он.

Она сделала еще глоток, сморщилась.

— Гадость какая, — с трудом проговорила она.

— Нормально, — сказал Эдик, встал и поставил стакан на стол. Потом взглянул на девушку.

Она прикрывала ладонью лицо, но, почувствовав его взгляд, отняла ладонь. Теперь он смотрел прямо ей в глаза, уже не стараясь скрыть ни своих желаний, ни намерений. Она приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать, но Эдик решительно шагнул к дивану, обнял ее обеими руками, прижал крепко к себе и поцеловал в полуоткрытые губы. Девушка все же попыталась отстраниться.

— Зачем?… — слабым голосом произнесла она, безуспешно пытаясь оттолкнуть Эдика.

— Все будет нормально, — сказал он и вновь прижался к ее губам. Теперь она ответила на его поцелуй, и Эдик, высвободив руку, коснулся ее груди. Наслаждение было таким острым, что он едва не закричал от упоительного ощущения.

— Ну не надо, — пыталась проговорить девушка, пока он раздевал ее горячими руками. — Ты как они… зачем ты… а-аа!..

Обнаженное тело было так прекрасно, что Эдик застыл на несколько секунд, глядя на него.

— У тебя был кто? — спросил он, порывисто дыша и срывая с себя ненужную одежду.

— Не-ет, — тихо сказала девушка, выгибаясь всем телом, и, запрокинув голову, вдруг протянула руки навстречу ему.

В понедельник вечером Сергей Калинин сидел, как обычно, дома и ждал прихода Алины. Готовить он не умел и не любил, поэтому накупил всяких вкусных вещей — то, что любила она, а к ним и бутылку вина, хотя сам предпочел бы водку. Но при Алине он обычно не стремился захмелеть от спиртного: вполне достаточно было ее присутствия.

Он взглянул на часы. Обычно Алина приходила часов в девять. Однако было уже четверть десятого. Позвонить ей он не мог — у нее дома не было телефона, а в театр звонить не имело смысла — в понедельник там, как правило, выходной. Если б она не могла прийти, то позвонила бы. И как только он подумал об этом, раздался телефонный звонок. Он поднял трубку.

— Сережа?

— Да. Привет, Алина.

— Привет. Слушай, я сегодня не смогу прийти. У нас репетиция.

— Ну вот. Как это не сможешь? Сегодня же понедельник, какая к черту репетиция? — Калинин был так раздражен, что хотел уже бросить трубку, но сдержался: терять вечер было неохота. — Алина, в чем дело? Если просто не хочешь, так и скажи.

— Дело не в этом. Просто мы сейчас очень заняты. Мы готовим новый спектакль, и Эдик хочет сделать его как можно быстрее.

— Ты мне ничего об этом не говорила. Да и Эдика я видел недавно, он даже не упоминал о премьерах.

— Мы только во вторник начали репетиции. Он как-то неожиданно загорелся. Ты знаешь, кажется, это что-то стоящее.

— И что же именно?

— Он хочет поставить «Макбета». Ну и очень вдохновенно об этом говорит.

— Алина, что-то ты привираешь, по-моему. Чтобы нашего милого толстячка вдруг озарило — такого сроду не бывало. И в нашей провинции ставить Шекспира, да еще «Макбета» — это же вообще смех. Может, у него крыша поехала?

— Господи, да ты со своим скептицизмом все разъедаешь. Как кислота.

Калинин с удивлением услышал в ее голосе искреннее раздражение: кажется, ей не понравилась его ирония. Странно, к Эдику она сама относилась весьма иронично.

— В общем, Сергей, все равно…

— Что «все равно»?

— Я не приду. Хочешь, приходи в театр, сам все посмотришь. Правда, еще смотреть не на что. Но нам надо поговорить.

— О чем? О новом спектакле?

Как ни пытался Сергей унять иронию в голосе, это ему не удалось.

— Не только, вообще. Это касается наших отношений.

— Я не знаю, Алина, может, приду. А о чем ты хотела поговорить? По телефону нельзя?

— Лучше увидеться.

— Хорошо, я постараюсь.

— Ну ладно, я побежала, у нас перерыв кончился. Я из кабинета Эдика звоню. Пока.

Сергей положил трубку и задумался. Потом повторил медленно: «Это касается наших отношений». Ему вдруг стало не по себе. Его вполне устраивали их отношения, хотя об их прочности не стоило говорить. Он знал Алину и прекрасно понимал, что все это временно.

Они вместе учились в школе: Алина, он и трое его друзей — Эдик, Алексей и Илья. И все четверо были в нее влюблены. Потом она уехала поступать в театральное училище, Эдик подался за ней и выучился, как ни странно, на режиссера, хотя приятели весьма скептично относились к способностям этого увальня. Но он любил Алину — наверно, это было более серьезное чувство, чем у троих его друзей. Алексей работал в угрозыске и был теперь примерным семьянином и отцом двух пацанов, Илья тоже был женат, обитал в каком-то НИИ, но — для души — пытался писать картины и пьесы. И то и другое получалось довольно сносно для их городка, и одну из его пьес Эдик даже поставил в театре. Впрочем, особого успеха она не имела. Сергей насмешливо сказал тогда, что неважную пьесу может спасти талантливый режиссер, а плохого режиссера иногда спасает отличный текст, но симбиоз двух посредственностей неплодотворен. Сам Сергей стал журналистом и работал в местной газете. Он оставался холостяком.

Вечер понедельника — это было их время, его и Алины. У обоих выходной день, и, как правило, они проводили его вместе. Так продолжалось уже несколько месяцев, почти год, и теперь это стало привычкой, но отказаться от нее Сергею было бы мучительно трудно. И теперь, почувствовав в словах или даже в интонациях Алины угрозу каких-то перемен, да еще осознав необходимость выходить из теплой квартиры, тащиться в театр, терять драгоценные свободные часы, Сергей разозлился. Он понимал, что вечер уже испорчен и что без веских оснований Алина не стала бы этого делать. Что-то произошло. С минуту колебался: может быть, плюнуть на все, обидеться, завалиться на диван, втайне ожидая, что она все же придет? Но профессиональная привычка выведывать и торопить события взяла верх.

Вечер был прохладным. Сергей накинул ветровку, вышел на лестничную площадку, запер дверь. И, как уже много раз, опять подумал о стереотипности всех своих действий. Рутина разъедала душу, но не было сил, а главное, и особого желания вырваться. Да и как? Денег хватало лишь на бытовые нужды, даже к отпуску не удавалось скопить мало-мальски приличную сумму. И он знал, что не может позволить себе такую женщину, как Алина. Это просто удача, везение. Около нее постоянно увивались нувориши с самыми заманчивыми предложениями, и Сергей понимал, что ее гордости вряд ли хватит надолго. В конце концов она его не любит, и рано или поздно найдется некто, чье богатство прямо пропорционально душевным и физическим достоинствам.