Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)

Я должен что-то ответить. Поднимаю глаза и спрашиваю у него сам:

– Ты спросил бы об этом у тех, кого забрал Черный.

– Ворчун, – говорит Легкий, – как ты думаешь, если Черный захочет сделать с нами что-то похожее на то, что делают птицы, муравьи или черви, не стоит ли мне воткнуть ему острие в живот?

– А я с удовольствием забью его глубже, – отвечает Ворчун.

– Пускай попробует подойти к нам, – смеется Легкий.

– Я не хочу говорить об этом, – шепчу я и повторяю громче. – Слышите? Я не хочу говорить об этом!

– Сет. Еще острия Легкому, – говорит Ворчун.

Я остановился перед последним поворотом. Из-за угла падал призрачный свет. Я никогда не видел Стену ночью. В пещере всегда темно, только чуть фосфоресцируют можжевеловые ягоды, лежащие на полу. Но днем ягоды гаснут, и все идут к выходу. Тройки, чтобы лезть на стену. Остальные, чтобы делать каждому свое дело. Жевать, сшивать, скалывать, плести и так далее. Каждый день. Только некоторые не выходят к Стене. Например, Каин.

– Ну? – спросил Каин.

– Я боюсь, – ответил я.

– Брось меня, дальше я доползу сам, – сказал Каин.

– Нет, – я мотнул головой и сделал шаг вперед.

– Что говорил тебе Молох? – спросил Каин. – То, что Туман ночью клубится у входа? Что птицы сидят на краю пещеры и ждут возможности выклевать твои глаза? Спросил бы ты его, а видел ли он это сам?

– Я спрашивал, – сказал я и сделал еще несколько шагов.

– И что он тебе ответил?

– Он сказал, что для того, чтобы знать, не обязательно видеть.

– Да? – мне показалось, что я увидел в этом ужасающем полумраке, как Каин приподнял брови. – Интересно…. И все-таки, если можно увидеть, зачем же от этого отказываться? Ну вот, смотри….

И я посмотрел. Каин подполз к самому выходу и высунулся наружу, а я смотрел на небо, или на то, что когда-то давно какой-то неизвестный мне называющий назвал небом и не мог сказать ни одного слова.

– Что это, Каин?

– Это звезды, Сет. Когда-то давно именно я назвал эти бесчисленные точки, похожие на россыпь светящихся ягод можжевельника, звездами. Но никто не знает этого слова. Потому что никто не решается выйти ночью к Стене.

– Они боятся Черного, – сказал я.

– Черного нет, – ответил Каин.

04

– Ну? – Ворчун протягивает ко мне руку. Я вздрагиваю и торопливей чем обычно делаю движение рукой в сторону сумки. Локоть ударяется о Стену, я покачиваюсь, нога соскакивает с острия, но уже в следующее мгновение Ворчун ловит меня за шиворот и удерживает в воздухе.

– Успокойся, – у него удивительно тихий голос. – Успокойся. Ногу ставь на острие, носком внутрь за веревку. Руку сюда. Выше. Хватайся. Вторую руку продевай локтем под веревку и выводи кисть с этой стороны. Держи себя за рубище. Вторую ногу ставь. Вон на тот выступ. А теперь медленно и аккуратно давай острия.

Я медленно и аккуратно завожу руку за спину и достаю очередные три острия. Капли пота скатываются со лба, противная слабость поселяется в коленях. Смотрю вверх и вижу точно такие же капли на лбу Ворчуна. Он отпускает мой балахон и забирает острия.

– Легкий, – говорит он вверх. – Смотри-ка. Две руки, две ноги, к тому же моя рука на балахоне? Получается три точки и еще две. Опять правила не соблюдаются. Я уже не говорю о самом главном правиле, терпи, терпи и опять терпи. Оно окончательно забыто.

– Удивляет только то, – отзывается сверху Легкий, – что при этом он еще и боится Черного.

– Черного нет, – внезапно говорю я.

– И птиц нет, – смеется вверху Легкий. – Тебе они приснились, Сет. А шею и затылок ты натер о пол пещеры. Ворочался ночью.

– Может быть, ты скажешь, что и муравьев нет? – поворачивается Ворчун.

Он улыбается, и сквозь лохмотья кожи на скулах я вижу желтую кость. От этого его улыбка кажется еще ужаснее. Она разделяет его лицо на две части, от уха до уха. Злой рассказывал, что та тройка, которая была до него, однажды попала на муравейник. Когда они не вернулись, новая тройка пошла по их маршруту. Они поднялись на половину дневного пути и увидели потерянную тройку. От них остались только кости, так их обглодали муравьи. Они висели на веревках ниже муравейника. И на их лицах были такие же улыбки.

– Они смеялись над нами, – говорил Злой, – потому что их путь был окончен.

Злой, Шалун и Мокрый поспешили назад. С тех пор Мокрого зовут Мокрый, потому что на Стене он покрывается каплями жидкости. Руки у него становятся влажными, и чтобы не сорваться, он постоянно трет ладонями о каменную поверхность.

– Муравьи есть, – говорю я в лицо Ворчуну, – а Черного нет.

– Черного нет, – сказал Каин.

– Как же так? – я старался говорить спокойно, но где-то в глубине верил каждому слову Каина. – А как же правила подъема по Стене?

– Правила? – Каин поднял с пола ягоду можжевельника, раздавил ее двумя пальцами, и кончики их засветились в полумраке. – Смотри, светятся. Но пальцы при этом жжет. Если немного подумать, можно догадаться, что сок ягод чем-то напоминает слизь. Если еще подумать, ты вспомнишь, о чем говорят правила. Нельзя вырывать можжевельник из стены с корнем, потому что под корнями часто обнаруживаются гнезда слизи. Ягоды, растения, слизь. Ты чувствуешь, что во всем этом есть какая-то связь?

– Слизь бывает не только там, где растет можжевельник, – возразил я. – Она может быть где угодно.

– Вот, ты уже начинаешь думать, – согласился Каин. – Только не останавливайся. Слизь бывает не только там, где растет можжевельник. Но там где он растет, она есть почти всегда. Это говорит только о том, что можжевельник питается слизью.

– Питается? – я не понял этого слова. – Каин, ты сказал «питается»? Что значит «питается»?

– Есть еще много слов, которые трудно понять, – сказал Каин. – Многое мне объяснил Пан. Еще до того, как он ушел. Он был очень умен. Он знал больше, чем говорил. Но что-то он мне рассказал, потому что я был способен слушать. Многое, но не все. Когда я спрашивал его, почему он не говорит мне всего, он отвечал, что каждый должен сам пройти свой путь.

– А как же пройдут свой путь те, кто не выходят на Стену, например ты? – спросил я.

– У каждого свой путь, – повторил Каин. – И когда ты, Сет, висишь на Стене с сумкой за плечами, твой путь не только в том, чтобы подняться вверх вслед за Легким и Ворчуном и найти новую пещеру, рощу можжевельника, удобный барьер. Накормить своим телом муравьев, птиц или червей, сгореть в слизи, свалиться в Туман или уйти по Стене. Твой путь в том, что ты думаешь. Твой путь в твоих мыслях.

– Я не понимаю, Каин, – сказал я. – Опять новое слово, «накормить». Что это?

– Когда ты возвращаешься вечером в пещеру, из твоих ран на ногах и на руках течет кровь. Если на тебя напали муравьи, птицы или черви, этих ран больше. Но если твои сухожилия не повреждены, утром от твоих ран остаются только белые шрамы. Почему же тогда они не заживают прямо на Стене? Пещера дает тебе силу. Ты прислоняешься к стенам пещеры и засыпаешь, или, если не спишь, просто чувствуешь, как в тебя вливается сила. Вот, что значит накормить, питаться. Но те существа, которые нападают на нас на Стене, не имеют такой пещеры, они питаются твоим телом, отбирая у тебя, таким образом, часть того, что дала пещера.