Роберт Хайнлайн - Вне всяких сомнений
– Ну и что?
– Я все старался вспомнить, почему он показался мне знакомым. И сейчас сообразил: недели две назад я видел, как он выходил из губернаторской штаб-квартиры.
Все трое онемели.
Потом Робар сказал ошеломленно:
– Преданы! Все ясно. Орик продался и предал нас.
– Так что же нам делать?
– А что мы можем?
– Хоть убейте – не знаю.
– Погодите, ребята, – умоляюще произнес Клевум. – Кондор же был жрецом. Может, он способен наладить переброску?
– Верно! Надо попытаться. Бежим!
Но Кондор валялся на земле в пьяном забытьи. Они трясли его, лили ему на голову воду, подняли и принялись водить взад и вперед. Наконец он протрезвел настолько, что уже мог отвечать на вопросы. Задавал их Робар.
– Слушай, папаша, это очень важно. Ты можешь устроить переброску?
– Кто? Я? Само собой. А то как же мы воздвигли бы пирамиды?
– Да ну их, пирамиды. Вот сейчас ты сумеешь перебросить эти изваяния?
Кондор уставился на него воспаленными глазами.
– Сын мой, великие законы магии едины для всего времени и всего пространства. Что было сделано в Египте в Золотом веке, может быть сделано в Му сегодня ночью.
Дольф не сдержался.
– Боги! Что же ты, папаша, раньше молчал?
Ответ был исполнен достоинства и логики:
– А вы меня спрашивали?
За работу Кондор взялся тут же, но с такой медлительностью, что юноши чуть не визжали от нетерпения. Сначала он начертил на земле широкий круг.
– Дом тьмы! – возвестил он торжественно и добавил полумесяц Астарты.
Затем начертил второй большой круг, сопредельный с первым.
– А это дом света, – объяснил он и добавил символ солнечного бога.
В первом ряду первый слева истукан покачнулся на пьедестале, затем взмыл в воздух и молниеносно исчез за горизонтом на востоке.
Юноши дружно испустили радостный вопль, а по лицу Робара заструились слезы.
Взмыл второй истукан и уже устремился вперед, как вдруг Кондор икнул. Изваяние рухнуло на пьедестал и раскололось пополам. Старик оглянулся на своих нанимателей.
– Извиняюсь, с другими буду поосторожнее, – пробурчал он.
И он правда попытался, но алкоголь в крови брал свое. Кондора пошатывало, и он целился куда попало. Каменные фигуры летели во все стороны, но недалеко. Группа из шести с оглушительным плеском рухнула в гавань. Три четверти еще ждали своей очереди, когда Кондор вяло опустился на колени, опрокинулся и замер.
Дольф кинулся к нему и начал трясти. Но без малейшего толку. Он оттянул веко старика и вгляделся в зрачок.
– Бесполезно! Его и через пять часов в себя не привести, – вздохнул он. Робар тоскливо смотрел на истуканы и их обломки. «Стоят, – думал он, – а что проку? Их же никто никогда не увидит – наглядная агитация, пропавшая втуне… Самая замечательная из моих идей!»
Тягостную тишину нарушил Клевум:
– Порой, – простонал он, – я начинаю думать, что Му только хорошее землетрясение исправит!
«…их верховного божества. Хотя археология и не свободна от ошибок, в данном случае, вне всяких сомнений, ошибка невозможна. Статуи эти носят сугубо религиозный характер. Такая неопровержимая предпосылка позволяет вдумчивому ученому с высокой достоверностью проанализировать их назначение…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});