Джон Пристли - Другое Место

Сначала я удивился, но потом подумал: ничего, все нормально; и как же я был рад встретить ее здесь, такую счастливую! Наконец-то она с этим парнем, о котором всегда при мне вспоминала. В добрый час! Я помахал ей в ответ, а она сказала своему парню, чтобы тот обернулся, и он тоже помахал рукой, а потом сделал движение, словно опрокидывает рюмку, и опять уставился на поплавок.

- Ты как раз вовремя, Линфилд! - И кто-то хватил меня кулаком по спине. Это был Баттеруорт. Из гостиницы вышел Доусон с подносом, на котором стояли кружки с пивом. Увидев меня, он завопил от радости; можно было подумать, что эти двое - мои лучшие друзья и они меня заждались. Оба были в старых рубашках и брюках, загорелые и веселые, как матросы после плавания. Мы выпили пива, закурили и пошли побродить по берегу. Мы рассказывали друг другу разные истории и смотрели на реку. Стеклянная стена между нами исчезла, как будто ее и не было.

Потом откуда-то появились их жены; они держались естественно и приветливо, и, когда я разговаривал с ними, мне не казалось, что они в эту минуту думают о чем-то другом. Были, конечно, и еще разные люди; кого-то из них я знал по Блэкли, - только теперь их словно подменили, - а кого-то вроде бы видел впервые. Мы говорили все, что придет в голову, потому что там в голову не могло прийти ничего плохого или обидного. День был длинный, но не скучный, а просто на все хватало времени, как в детстве в летние дни. И каждый там становился немножко больше, чем он есть, а не меньше, как в Блэкли и ему подобных местах. Нет, не могу я этого передать так, чтобы вы почувствовали... Во всяком случае, не думайте, что я попал в рай, или в сказочную страну, или еще куда-нибудь - совсем нет. Но не бросайтесь и в другую крайность - не думайте, что я всего-навсего провел чудный день в кемпинге. Это, конечно, вне нашего мира, но это не должно быть вне... понимаете?

А под вечер я встретил ее. Дочь добродушного старого толстяка, хозяина здешней гостиницы. Ее весь день не было дома. Ее звали Пола. Она показала мне комнату для ночлега, где уже стоял мой чемодан; как он туда попал одному богу известно. Я об этом не думал, я думал только о Поле. На вид ей было лет тридцать; довольно высокая для женщины, но не худая, а дородная и крепкая, с круглым спокойным лицом, темно-каштановыми волосами и серыми глазами; едва увидев, я понял, что искал ее всю жизнь. В комнате было темновато: солнце уже зашло, на гостиницу упала тень от холмов, все погрузилось в зеленый сумрак, и мы словно опустились на дно морское. Но когда, показав мне комнату, она секунду помедлила, мне хватило света, чтобы увидеть ее взгляд. И я понял: она догадалась, что я искал ее всю жизнь. Взгляд у нее был нежный и веселый - знаете, такой бывает у женщины, когда ты ей нравишься и в твоей взаимности она не сомневается.

- Целый день мне не хватало вас, - сказал я неожиданно для себя самого. - Все было великолепно, замечательно, лучше некуда, только вот вас мне не хватало. Теперь вы здесь. Пола.

- Да, Харви, - ответила она так, словно уже лет десять называла меня по имени. - Я здесь.

Не знаю, она ли подалась вперед, или я, или мы оба, но я обнял ее крепко, спокойно, как будто делал это тысячи раз, - и мы поцеловались. И не таким поцелуем, когда женщина вроде бы сопротивляется или наоборот просит: "Еще, еще"; нет, так целуются только тогда, когда все остальное совсем хорошо.

- Теперь я тебя не отпущу, - сказал я.

Она улыбнулась и мягко высвободилась.

- Придется. До половины одиннадцатого я занята. А потом приходи ко мне в маленькую гостиную за кухней. Туда ведет зеленая дверь, помнишь? Но не раньше половины одиннадцатого. Не забудь, Харви! - Она тревожно посмотрела на меня - в первый и последний раз посмотрела таким взглядом.

Я пообещал, что не забуду, и она с озабоченным видом вышла из комнаты. Потом, следующие два часа, во время ужина и после, все было замечательно. Мы то и дело переглядывались, и при каждом взгляде я как бы ощущал прикосновение ее руки. И так было бы хорошо - ужин в компании добрых и счастливых друзей, а после ужина веселая болтовня, песни, танцы, - но когда я думал о том, что мы скоро будем вместе, у меня словно вырастали крылья. Вы знаете, как чувствуешь себя в такие минуты, а тут тысяча таких минут слились в одну.

Но вдруг я потерял терпение и разозлился. Не случись этого, я бы, наверно, остался там навсегда. Как, почему это случилось, не могу постичь; с тех самых пор не могу... Люди стали расходиться, все больше парами. Нигде внутри ее не было видно; бродить же в одиночестве безлунной, хотя и звездной ночью не очень-то интересно. И я разозлился, не хотел ни в чем принимать участия, ни с кем не хотел говорить - кроме нее, разумеется... Минуты ползли медленно, как больные слоны. Я накручивал себя, подогревал, - а это уж точно к беде. Черт знает что! Зачем она назначила такое время? Просто все должно быть, как она скажет, ну еще бы! Если она ждет меня в половине одиннадцатого, почему я не могу прийти в четверть одиннадцатого какая разница? Я еще несколько минут терпел эту муку, нарочно не давая себе успокоиться, а потом бросился в кухню, к зеленой двери, и попробовал бы кто меня остановить.

Никто, конечно, и не пробовал; когда человек ищет беды, его не останавливают. А вот и кухня - пустая, прибранная и подметенная, но еще теплая и пропитанная вкусными запахами. Горела только одна маленькая лампочка, но я сразу увидел в дальнем конце зеленую дверь. Наверно, Пола будет недовольна - до половины одиннадцатого еще десять минут, - но ничего, как-нибудь переживет. Ведь она же моя и знает это и знает, что я это знаю. Зеленая дверь отворилась легко - они всегда отворяются легко, эти двери, - и я вошел.

Но, конечно, не в маленькую гостиную к Поле. Я очутился снова в библиотеке сэра Аларика. На душе было тяжко. Я далее не попытался повернуть обратно - понимал, что это бессмысленно. Я ненавидел сэра Аларика и его библиотеку, похожую на захудалую лавку старьевщика, и самого себя.

Чтобы не смотреть на сэра Аларика, я взглянул на часы. Было двадцать минут десятого; значит, мой день там продолжался около трех минут здесь.

- Можно мне туда вернуться? - спросил я.

- Не сегодня, мистер Линфилд.

- Почему же? - Противно было смотреть на его довольную физиономию, но я сдерживался. - Меня тут не было всего три минуты. И я не собирался так быстро возвращаться. Это ошибка.

- Это всегда ошибка. Наверное... мне следовало... предостеречь вас. Но я ведь... говорил вам... что это связано... с некоторым риском.

Ни на что не надеясь, просто от отчаяния, я подошел к двери и распахнул ее. Там оказалась умывальная раковина и полки со всяким хламом. Сэр Аларик тихонько хихикнул, и мне захотелось швырнуть в него большой банкой с клеем.